Уинифред Леннокс: Русалочка в черном

— Знаешь, что было в пузыречке Милли?

— Что? — Памела словно очнулась. — А-а… Может, слабительное?

— Мысль интересная, — улыбнулся Джанни. — Однако все не так просто. Это наркотик из группы амфетаминов, в модельном бизнесе запрещен, как допинг в спорте.

— Но какого черта? — изумилась Памела. — Неужели Милли наркоманка?

— Ничуть не бывало. Эта дрянь помимо прямого действия имеет ряд побочных эффектов — например, притупляет чувство голода. Помнишь, за весь вечер она крошки в рот не взяла? А как отплясывала? После такой таблеточки можно колобродить хоть всю ночь до утра — и ни малейшего утомления. Здорово, правда? А эта дурочка, похоже, проглотила содержимое пузырька за один день. Немудрено, что ее нервная система не выдержала.

— И что теперь с нею будет?..

— Да уж ничего хорошего… — Джанни вздохнул. — Но она, слава Богу, в надежных руках. Этот Боб Палмер знаменит тем, что носится со своими девочками, словно с малыми детишками, и вообще…

— И что, в порочащих его связях со своими «малыми детишками» не замечен? — насмешливо прищурилась Памела.

— Брось, детка, — насупился итальянец. — Палмер — притча во языцех в модельном бизнесе. И, похоже, это не очередная утка газетчиков. К тому же у него маленькая дочка — ей, кажется, годика четыре или пять…

— И прелестная женушка с ногами, растущими от ушей и прочими прибамбасами?

Памелой вдруг овладел приступ бешеной злобы — она вспомнила, как Палмер ударил по лицу бедняжку Милли. Ничего себе праведник!

— Прелестная женушка с прибамбасами, как ты выразилась, сбежала от него года четыре назад, оставив ему ребенка.

— Может, этот тип ее бил? — процедила она сквозь зубы.

— Ну, тебя заклинило! — вскипел Джанни. — Знаешь, кто она? Кимберли Палмер, слыхала о такой? Сейчас руководит в Лондоне модельным агентством, носящим ее имя. Лет сорока, но все еще необыкновенно хороша. Бывшая модель. Кстати, завтра должна прибыть со своими девочками…

— Послушай, я устала, мне все это уже неинтересно и… Ой! Петля на чулке поехала, чтоб ее…

И Памела, в полголоса бранясь, принялась сосредоточенно изучать свою изящную ногу.

— Я это заметил еще в номере, — хмыкнул Джанни.

— А почему молчал? Я могла бы захватить запасную пару! — разозлилась она.

— Ты очень красива, когда сердишься. — Джанни наконец удалось остановить такси. — И спущенная петля ничуть тебя не портит. Вот только ругаешься ты так, что уши вянут, прямо жуть берет!

Памела помимо воли улыбнулась. Присев на краешек заднего сиденья машины, попросила:

— Отвернись, сделай одолжение.

— Это еще зачем? — удивился Джанни,

— Надо, — решительно заявила Памела.

Джанни послушно отвернулся, а она, сбросив туфельки и слегка приподняв подол черного платья, быстро отстегнула сначала один чулок, потом другой, затем стянула оба и сжала в кулаке.

— Вот, — протянула Памела черный комочек итальянцу, — Премногим меня обяжешь, если дойдешь до ближайшей урны…

Поглядев на смятые чулки, Джанни неожиданно покраснел, как мальчишка, но просьбу выполнил. Когда такси тронулось с места, Памела спросила:

— Что это с тобой стряслось? Ты, кажется, смутился. А весь вечер держался таким молодцом, что любо-дорого посмотреть.

— Знаешь, — без улыбки изрек итальянец, — Лу легко простит мне то, что я весь вечер развлекал двух потрясающих девушек, что танцевал с одной из них, что она висла на мне… Но вот когда я держал в руке твои чулочки, я вдруг подумал… в общем, подумал, что это чересчур интимно. И слишком уж эротично.

— Прости, — серьезно произнесла Памела. — Мне это как-то в голову не пришло.

— Да-а, ну и бойфренд у тебя там, в Штатах, — укоризненно покачал головой Джанни. — Никакой утонченности…

Памела промолчала, глядя в окно.

Куда они едут? А какая, собственно, разница? Не все ли ей равно? Ведь Джанни ничего плохого ей не сделает, это она поняла после эпизода с чулками.

Устало прикрыв глаза, Памела откинулась на мягкую спинку сиденья. Невыносимо хотелось спать. Она уже засыпала, она уже почти спала…

— Ну все, прибыли, — вернул ее к реальности голос Джанни.

На нее вдруг свинцовой тяжестью навалилась усталость. Она вновь ощутила себя сорокалетней — не впервые за сегодняшний день. Казалось, ныла каждая жилка, каждый мускул…

— Куда ты меня привез? — не открывая глаз, тихо спросила Памела.

— Сейчас узнаешь. Вылезай.

Опершись на протянутую руку спутника, она ступила босой ногой на асфальт, еще хранивший дневное тепло, — надевать туфли без чулок не хотелось. Теперь она почти сравнялась с Джанни ростом, чему тот, судя по всему, обрадовался, но счел все же своим долгом спросить, не холодно ли ей. Памела лишь устало отмахнулась и осмотрелась.