Хэрриет Гилберт: Медовый месяц

Поведение незнакомого человека испугало лошадь: та остановилась, поднялась на дыбы, а потом медленно попятилась, дико сверкая белками глаз и роняя с поводьев клочья пены.

Ринальдо бросился вперед и успел схватить лошадь под уздцы, прежде чем она снова встала на дыбы. Постепенно животное успокоилось, и Ринальдо, бормоча ему что-то ласковое и поглаживая по блестящей шее, перевел взгляд на всадницу.

Она откинула с лица спутавшиеся пряди волос. И тут голубые глаза ее расширились.

Ринальдо даже показалось, что он видит, как кровь отливает от ее щек.

— Привет, Джесси, — протянул он, улыбаясь ошеломленной всаднице, которая, лишившись дара речи, смотрела на него как на выходца с того света. — Похоже, ты так и не научилась управляться с лошадями, — заметил Ринальдо, одной рукой крепко удерживая повод, а другую, протягивая Джессике, чтобы помочь спуститься. — Я что, опять тебя спас, да?

— Нет, подожди, ты соображал, что делаешь? — сердито спросила Джессика, переведя, наконец, дух.

— В каком смысле, моя милая Джесси? — ухмыльнулся Ринальдо. — Как сказали бы вы, англосаксы, спасаю прекрасную деву.

— Что?

Всадница нахмурилась, не понимая, что имеет в виду ее «спаситель».

— Твой жеребец закусил удила и понес, — пояснил он, пожимая широкими плечами. — И поскольку тебе грозило падение, я, естественно…

— Что за чушь! — воскликнула Джессика, наклоняясь, чтобы похлопать по шее лошадь. — Совершенно незачем было так пугать беднягу Слейпнира. И уж конечно, никакое падение мне не грозило, — презрительно прибавила она, дергая за тонкий кожаный повод.

Отчаянно желая ударить Слейпнира каблуками и унестись отсюда прочь, Джессика понимала, что у нее ничего не выйдет. Оказавшись в двух шагах от вожделенной конюшни, хитрец и не подумает сдвинуться с места. Кроме того, ухмыляющийся Ринальдо не собирался выпускать повода из рук. Нет, она ничего не может сделать!

— Тем не менее, вид у твоего жеребца был такой, словно он чего-то испугался и понес, не разбирая дороги, — продолжал итальянец оскорбительно-снисходительным тоном. — Вот почему, дорогая Джесси, я и решил, что обязан прийти тебе на помощь. Снова… — добавил он и тихо рассмеялся.

— Ха! Это ты так думаешь! — резко ответила Джессика, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить наглеца по смазливой физиономии.

Вытащив ногу из стремени, она перекинула ее через луку седла и легко спрыгнула на землю. Что, как Джессика немедленно осознала, было роковой ошибкой.

Во-первых, теперь она уже не могла смотреть на Ринальдо сверху вниз, хотя рост у нее был немаленький — пять футов и десять дюймов. Во-вторых, стоя рядом с ним, Джессика прямо-таки физически ощущала ауру силы и властной уверенности в себе, окружающую итальянца.

Ничего не изменилось, с тоской признала Джессика, упав духом. Нет на свете справедливости! Ведь Ринальдо мог бы, скажем, полысеть или растолстеть — за столько-то времени!

Но, увы, прошедшие годы нисколько не сказались на мерзавце. Лишь на лице сильнее выделялись высокие скулы, придавая ему сходство с ястребом. Черная рубашка с короткими рукавами и открытым воротом подчеркивала широкие плечи, а джинсы тесно облегали стройные крепкие бедра. Словом, Ринальдо пребывал в отличной форме. Это был все тот же дьявольски привлекательный молодой мужчина, которого она так хорошо помнила!

Ну-ка, быстренько соберись и возьми ситуацию под контроль! — мысленно прикрикнула на себя Джессика, чувствуя слабость в коленях. Этот человек очень, очень опасен, и тебе следует все время помнить об этом!

— Если хочешь знать, жеребец вовсе не понес. Просто Слейпнир, этот обжора, торопился в конюшню, к овсу в своей кормушке, — объяснила Джессика сквозь стиснутые зубы. — Он всегда идет галопом, когда мы возвращаемся с прогулки, — добавила она, решительно вздернув подбородок. — И мы оба в восторге от такой скачки!

— А…

— Так что, как видите, в вашей помощи, синьор, мы не нуждались!

— Синьор? — с иронией в голосе переспросил итальянец, и Джессика вспыхнула. — Ах, Джесси, ведь когда-то ты звала меня по имени, Ринальдо…

— Ну да… Только это было очень давно, — пробормотала она, чувствуя, как горят щеки. — Я… это… Я очень изменилась за последнее время.

— Н-да, это уж точно, — протянул Ринальдо.

Одного взгляда было довольно, чтобы понять: бутон распустился в прекрасный цветок. Белая как алебастр кожа, живые и ясные сапфирово-голубые глаза под высоким лбом, длинные, ниже плеч, пепельные волосы — все это придавало ей какой-то нездешний, несовременный вид. Казалось, Джессика сошла с трогательно-прекрасных фресок художника-монаха Беато Анджелико из Флоренции, творившего в эпоху Раннего Возрождения.