Элизабет Кейли: Месть — лучшее лекарство

— Именно! — с жаром воскликнула Кортни. — И если бы ты только знала с кем!

— Модель? — вяло поинтересовалась Барбара.

— Ты не хочешь поработать фокусником? Твой номер с чтением мыслей пользовался бы успехом.

Барбара снисходительно усмехнулась.

— Это было совсем просто. Достаточно было узнать о Шейне минимальную информацию. Например, то, что он увлекается модными показами.

— Но это же напрямую связано с его бизнесом, — возразила Кортни.

— Умоляю тебя! — Барбара махнула рукой. — Он управленец, а не модельер. Он любит деньги и красивую жизнь. Бесишься ты еще и потому, что тебя поставили в один ряд с престижными вещами вроде дорогой тачки, бриллиантовых запонок и любовницы с ногами от ушей. Честно признаться, я тебя понимаю. Оказаться в подобном ряду неприятно.

— Спасибо за понимание. — Кортни горько усмехнулась. — Шейн вытер об меня ноги. Никто еще не позволял себе такого!

— Все когда-то случается в первый раз, — философски заметила Барбара.

— Десять лет назад, приезжая покорять Нью-Йорк, — тихо сказала Кортни, — я дала себе слово не позволять никому вытирать об меня ноги.

— Стратегия хороша, — одобрила ее Барбара и отложила столовые приборы. Сейчас она должна была сказать подруге весьма неприятную вещь. Барбара терпеть не могла такие моменты! — Но ты выбрала неправильную тактику: ты сама вытирала обо всех ноги — прости за откровенность, но должен же хоть кто-то сказать тебе все это в глаза! — так что теперь не удивляйся.

Барбара видела, что в глубине души подруга с ней согласна. Кортни и сама пришла бы к пониманию этой простой истины, как только схлынула бы первая волна гнева.

— И что ты мне предлагаешь сделать? — мрачно спросила Кортни. — Подставить левую щеку?

— Почему бы и нет? — Барбара пожала плечами и вновь взялась за вилку, ей еще работать до восьми вечера. — Между прочим, эта философия изменила мир.

— А еще можно подстричься в монахини.

Барбара со вздохом отодвинула тарелку. Ну почему Кортни не понимает таких простых вещей?! Наверное, она плохо объясняет. Или подруга просто не доросла до понимания?

— Если бы ты задалась целью посвятить свою жизнь служению Господу, ты легко бы это сделала. Но ты выбрала другой путь, и сейчас перед тобой серьезная дилемма, от того, как ты ее решишь, зависит твое будущее. Ты понимаешь это, Кортни?

— Да. Если я позволю одному мужчине вытереть об меня ноги, это может сделать и второй, и третий. У меня выработается привычка, а потом какой-нибудь ушлый редактор не заплатит мне за работу или, что еще страшнее, поставит под статьей другое имя — так начнется закат моей карьеры. Шейна нужно примерно наказать.

Барбара покачала головой.

— Ты так ничего и не поняла!

— А что, мне нужно его простить, поцеловать в лобик и благословить на отношения с этой шваброй?!

— Говори тише! — поморщившись, попросила Барбара. — Я вовсе не это имела в виду. Ты можешь сохранить лицо, только если окажешься выше мелкой свары. Еще никогда месть не приводила ни к чему хорошему. Это пошло и низко, Кортни, это недостойно тебя.

— Ты даже себе не представляешь, Барбара, насколько изощренной может быть моя месть.

Кортни улыбнулась. Барбара почувствовала, как у нее на затылке начали шевелиться волосы. Да, Кортни приняла решение, и теперь ее не сдвинуть с места. Не стоит и пытаться. Но, может быть, жизнь окажется для Кортни лучшим учителем?

— Ты не хочешь слушать мои советы, и я не могу заставить тебя поступать так, как считаю правильным, — тихо сказала Барбара. — Я прошу тебя только об одном: увлекшись своей местью, не забывай о том, что вокруг есть кое-что другое, ради чего стоило бы жить.

— Например?

— Например, любовь.

— От этой любви одни только проблемы!

— Кортни, Кортни! — Барбара ласково улыбнулась, словно перед ней сидела не акула пера, а маленькая девочка. — Как же ты можешь говорить о том, чего никогда не испытывала?

— Я ведь писала целый цикл статей о наркотиках и наркомании, хотя никогда с этой бедой не сталкивалась.

— Все вы, журналисты, невежды! — фыркнула Барбара. — И все же, я прошу тебя хорошенько подумать, прежде чем объявлять Шейну войну.

— О чем тут думать?! Он нанес мне слишком глубокую рану, а месть станет лучшим лекарством.

— Месть — порождение ненависти, а ненависть может только разрушать, — уверенно сказала Барбара. — Подумать же стоит для начала над тем, достойного ли ты выбрала противника? Я бы на твоем месте просто забыла Шейна как страшный сон и занялась чем-то более значимым.