Энн Хампсон - Любовь, как следствие вендетты

Сидя за своим обычным столиком в таверне, Тони Фримэн ждала, когда ей принесут заказанный ленч и смотрела на танцоров. Не считая Андролы, которая помогала своему отцу управляться в кафе, Тони была здесь единственной женщиной.

Пару лет назад Тони и Андрола проводили в Греции свои каникулы. Тогда Андрола заявила:

— Ненавижу ходить в эти кафешки! На каждом мужском лице там написано вожделение. Если они так обожают любоваться женской фигурой, какого черта не выводят в свет своих женщин?

Тони на это тогда просто рассмеялась. А год спустя, окончательно покоренная Грецией, Тони, к своему удовольствию, добилась работы на Крите, где уже жил ее дядя, женившийся после войны на гречанке и надолго осевший в здешних местах. Владелец отеля, в котором она работала, настойчиво пытался ухаживать за ней, но, к счастью, вскоре она нашла менее любвеобильного шефа — владельца туристического агентства, где ее знание английского и греческого языков здорово пригодилось.

Тони уже узнавала мужчин, которые частенько бывали в кафе Павлоса, а с некоторыми и подружилась, потому что, покоренные знанием их родного языка, они вечно втягивали ее в свои разговоры.

Появилась Андрола с ленчем для Тони, а за столик опустился молодой критянин. Она с улыбкой ответила на его приветствие.

— Все прекрасно, — заметил Саввас. — Я решусь на это.

Он бросил на стол газету, и Тони увидела заголовок.

— Видишь, что произошло, — добавил беззаботно Саввас.

— Это ты сделал? — глаза Тони расширились от ужаса. — Но это ужасно!

— Это вендетта. Человек вошел в кафе, где я сидел, и воткнул в спину молодого парнишки нож. Секундное дело.

Тони вздрогнула. В первый раз услышав о вендетте, она поразилась, что такой варварский обычай смог сохраниться в такой стране, как Греция. Но он сохранился, как в Мани, так и на Крите. И хотя многочисленные просвещенные судьи должны были бороться с преступностью любого рода, они действовали очень осторожно, когда дело касалось этого старого, пустившего мощные корни обычая. Тем не менее приговоры выносились, и в то же время вендетта была оправданием и убийцы ходили на свободе.

Тони пробежала глазами колонку под заголовком.

Главкос, убийца, недавно узнал, что дед юноши двадцать лет назад убил одного из его родственников, и тут же решил совершить возмездие, потому что «кровь смывается кровью».

— Это же дикость, Саввас. Почему вы поддерживаете это? — Он пожал плечами. — Многие из нас считают, что это неправильно, но, к несчастью, многие считают и по-другому. В основном это старики и пожилые люди, которые неотступно следуют традициям. И потому этот обычай еще имеет большую силу во многих деревнях.

— Мне кажется совершенно невероятным, что это невозможно прекратить сразу, тут же. В конце концов Греция считается первоисточником западной цивилизации, а этот обычай так примитивен!

— Остатки язычества, очевидно.

Как делали все греки, Саввас хлопнул в ладоши, привлекая внимание Андролы. Она уже пыталась обслужить одновременно два столика и, повернув голову, сделала извиняющийся жест, прося Савваса подождать.

— Вспомни, — продолжил Саввас, — может, мы и создали цивилизацию и культуру, но были язычниками.

Тони нахмурилась, все еще не принимая того, что человек может воспринимать убийство, как исполнение долга. Глаза ее замерли на танцорах. Они исполняли пендозалис, танец, изначально танцуемый воинами. Очарованная движениями танцоров, она смотрела на них и размышляла, что бывали и другие случаи, когда проявлялось язычество Греции. Саввас рассмеялся, увидев выражение ее лица, и сказал:

— Такое прекрасное личико не должно хмуриться.

Комплимент остался без внимания. Тони еще не встречала грека, который не говорил бы комплиментов.

— Мои мысли заставили меня нахмуриться.

Она неохотно ворочала на тарелке рыбу. Представив в уме сцену, которую видел Саввас, она почувствовала, что не хочет есть.

— Если б я была здесь судьей, то выносила бы только суровые приговоры. Это единственный способ остановить этот дурацкий обычай.

— Почему человек должен получить тюремное заключение за дело, на которое послала его семья, если он на самом деле верит, что выполняет свой святой долг?

— В некоторой степени я понимаю, — неохотно согласилась Тони после некоторых размышлений. — Но совершенно ясно, что это должно быть искоренено.