Вайолетт Винспер - Вайолетт Винспер

— Приходилось ли тебе быть свидетелем языческих ритуалов за те годы, что ты прожил в джунглях? — спросил кузена Тристан.

— Несколько раз, — пожав плечами, ответил Дуэйн.

— В джунглях процветает колдовство, и совершенно не трудно поверить в существование богов дождя и духов огня, когда по ночам в верхушках деревьев дико кричит mae da lua, а луна не тонет в реке, когда богиня Луны Джасси пляшет во всей своей красе на поверхности дьявольской реки.

— Звучит потрясающе, — отозвался Тристан. — Дуэйн, я не помню, чтобы ты когда-нибудь раньше говорил об этом.

— Наверное, для этого нужно настроение, — пожал плечами Дуэйн.

— Настроение отдыха, сердце мое, — словно кошечка, промурчала Изабелла. — Не правда ли, великолепно ощущать себя свободным?

Он рассмеялся, а затем, вытянув руку, достал что-то из бардачка. У Изабеллы перехватило дыхание, а Дуэйн перебросил это что-то через плечо Тристану, но вместо Тристана, оно попало на колени к Рослин.

Сморщенная голова размером с черно-коричневый апельсин, спутавшиеся волосы, закрывающие сморщенные веки, губы, скривившиеся в гримасе. Тристан ухватил ее за волосы и поднял.

— О, Боже, — воскликнул он, — неужели она настоящая?

— Настоящая, — быстро оглянувшись назад и посмотрев на Рослин, сказал Дуэйн. И специально для нее добавил: — Вот так я мог бы выглядеть теперь, если бы Дживаро выбрал мою голову, чтобы сделать цанцу note 9 Note9 Цанца — амулет. .

— Для чего они это делают, Дуэйн? — обратился к нему Тристан. — Они и сейчас продолжают использовать головы для этого?

— Время от времени, — ответил Дуэйн. — Это делается для сохранения чести семьи или племени, но каждый, кто срубит голову, в свою очередь, будет обезглавлен представителем семьи или племени, чью голову он добыл раньше. Итак, это длится бесконечно, подобно тому, как в пустыне существует кровная вражда, а на Сицилии и Корсике — вендетта. Все мы знаем, что постепенно этот обычай отмирает, но окончательно он еще не умер.

— А женщинам они когда-нибудь отрубают голову, — задала Изабелла вопрос, который уже некоторое время вертелся на языке у Рослин.

— Нет, женщинам нечего беспокоиться, — усмехнулся Дуэйн. — На самом деле, у индейцев женщинам живется совсем неплохо, пока они держаться вдали от колдовства, что является чисто мужским занятием. Если женщину поймают там, где собрались мужчины, особенно при наличии старейшин и врачевателей, беды не миновать. В остальном же их почитают и любят — так что любая цивилизованная женщина им может позавидовать. Какой молодой холостяк в нашем обществе пойдет на испытание своей готовности к браку, сидя в мешке и подвергаясь укусам муравьев.

— Ну, это уж слишком, — засмеялся Тристан, — если бы я был индейцем, я бы оставался холостяком!

— А если бы ты влюбился, друг мой? — Изабелла, повернувшись, с любопытством разглядывала Тристана. — Разве за любовь не должно страдать?

— Над этим стоит подумать, — ответил он. — Но мне кажется, что в нашем обществе страдание не ценят. Скорее уж вознаградится безразличное отношение к чувствам другого человека. Если быть кратким, то люди чувствительные, способные на такие чувства как любовь, как раз и получают меньше всего, хотя заслуживают многого. Ничего нет странного в том, что они прячутся под маской личных амбиций. Кто их может осудить? Они вынуждены так поступать, чтобы выжить в этом, так называемом, цивилизованном обществе.

— Тристан, — насмешливо заговорила Изабелла, — какое выступление! Это только для меня или и для Дуэйна тоже?

Взгляд Тристана задержался на темно-рыжих волосах Дуэйна, затем, по-гальски улыбнувшись, он передал Изабелле цанцу. В какой-то степени это не было лишено определенного смысла. Вот голова, казалось, говорил он, а сердце еще предстоит завоевать.

Рослин взглянула в окно и поняла, что пески пустыни остались позади. Они отдалялись все дальше и дальше и вот оказались у громадной арки Баб-Эль-Кадии, городских ворот, расположенных в освещенной солнцем стене, уходящей вправо и влево, создающей впечатление огромного неприступного бастиона.

Арабская гостиница, в которой они остановились, с виду напоминала старый замок. Она была очень живописной, но в ней не было водопровода, и воду нужно было носить в комнату в глиняных кувшинах.

Рослин она сразу же понравилась, так как располагались рядом с озером Темсина, примостившись на скале, уступами спускавшейся к воде. С балкона своей комнаты Рослин могла любоваться озером, в самом центре которого на сверкающей поверхности прохладной воды находился остров, по цвету напоминающий изумруд. От великолепия открывшегося вида у нее перехватило дыхание. Ей очень хотелось броситься в воду, так как она была почти уверена, что умеет плавать.