Линдсей Армстронг: Под музыку моря

Но она продолжала:

— А в тот день, когда умер Тим, Соня рассказала мне о том, почему она стала такой, какой стала. Что виной этому был сложный брак ваших родителей. Может, поэтому и ты так цинично относился к любви. И это только добавило мне страданий.

Слезы сверкнули на ее ресницах.

— Мейзи. — Он взял ее за руку. — Да, я был циничен. Поэтому и считал, что для меня годится только брак по расчету. Мои родители прошли через ад, а мы с Соней последовали их примеру. — Он вздохнул. — Но ты не проявляла никаких признаков страдания, пока я не сказал тебе о Тиме. Ты была легкой и веселой.

Она с усилием улыбнулась.

— Если бы ты только знал, какое это мучение — стараться быть легкой и веселой…

— Мейзи…

— Нет, пожалуйста, дай мне договорить. Не знаю, как тебе объяснить, но, будучи Мейрид, я с головой уходила в свою музыку. Это та область, где я могла отгородиться от всего остального… Потом, например, на вечеринке у Сони, единственным моим спасением было отгородиться от всех стеклянным колпаком. Не знаю, толково ли я объясняю, но…

— Толково, — сказал он очень спокойно. — Можно я скажу тебе, как это произошло со мной?

— Да, пожалуйста, — прошептала она.

— Все, что меня когда-то волновало, исчезло, когда я увидел тебя на больничной койке. Тогда я понял, что ты — главное для меня и моя жизнь без тебя будет сущим адом. В конечном итоге Мейзи и Мейрид слились воедино и стали, — он помолчал, — единственной девушкой в мире, созданной для меня. Но тут-то и началось настоящее мучение.

— Раф? — Она приблизила к нему лицо, недоверчиво смотря ясными зелеными глазами. Ее губы дрожали, и сама она дрожала как осиновый лист. — Скажи, а мне это не снится?

Он улыбнулся и прикоснулся пальцами к ее лицу.

— Когда я нахожусь вдалеке от тебя, ты не выходишь у меня из головы. Единственное, что мне нужно, — это знать, что ты принадлежишь мне, а я тебе. И это правда.

— Извините меня.

Они оба резко повернулись и увидели человека, который смущенно смотрел на них.

— Я услышал всплески и прибежал, но вы сами выбрались. Вы были… поглощены разговором, поэтому я не подходил, но… Это не ваша ли сумочка, мисс? Я нашел ее на пристани.

— О, спасибо! — выдохнула Мейзи, а Раф протянул руку и взял сумочку.

— Спасибо, дружище, — поблагодарил и он.

— У вас все хорошо?

— Лучше быть не может, — заверил его Раф. — Вообще-то, нам не привыкать нырять.

Незнакомец взглянул на них и пожал плечами.

— На вашем месте я бы обсушился и обогрелся, чтобы не схватить воспаление легких.

— Неплохая идея, — мрачно сказал Раф и повернулся к Мейзи, которая изо всех сил старалась не рассмеяться.

— У тебя нет случайно ключей от яхты в этой сумочке, любовь моя?

— Есть, — сказала она и достала ключи.

Они дружно хохотали, стоя, мокрые, в салоне «Эмили» и обнимая друг друга.

— Он, вероятно, считает нас сумасшедшими, — прыснула Мейзи.

— И он прав. Я действительно схожу с ума по тебе. Однажды я уже раздевал тебя без разрешения и думаю, что это надо сделать снова.

И он начал раздевать ее.

Мейзи положила ладонь на его руку.

— Сюзи… — Она рассказала, что случилось с ее мобильным телефоном. — Мне надо позвонить.

— Она в полном порядке. Я разговаривал с Грейс всего за несколько минут до того, как наскочил на тебя. Хотел узнать, не звонила ли ты. Сюзи накормлена и теперь, похоже, проснется не скоро.

Мейзи вздохнула с облегчением. Она помогла ему освободиться от промокшей куртки.

— Нам надо принять душ, и не только чтобы продолжить традицию, но и чтобы согреться и смыть грязь.

Он прищурился.

— Ты, правда, хочешь, чтобы мы приняли душ?

— Правда. Однажды мне даже пригрезилось что-то о душе… на яхте…

Он приложил палец к ее губам.

— Больше ни слова.

Он снял с себя оставшуюся одежду, подхватил Мейзи на руки и понес в душ «Эмили».

Мейзи взглянула в его глаза и увидела в них вопрос. Она обвила его руками и прижалась к нему.

Их поцелуй был таким, о каком она только могла мечтать.

Он поднял голову затем, чтобы спросить ее, думает ли она все еще, что это ей снится.

— Нет, — выдохнула она. — О, нет! Но, может быть, не будем останавливаться? Это же чистое волшебство.

Он тихо засмеялся.

— Теперь меня ничто не остановит. Пойдем в спальню.

Мейзи первой прервала восторженное молчание.

— Раф, — прошептала она с закрытыми глазами. — Ты был великолепен.

Он поцеловал ее веки.

— Мы были, Мейзи, — сказал он и снова крепко прижал ее к себе. — Мне следовало понять с самого начала, что так и должно было случиться. Твое место — рядом со мной.