Кэй Мортинсен - Сквозь годы

— Ты хочешь сказать, что твой отец тоже не одобряет нашей дружбы?

— Скажем так, он озабочен тем, к чему она может привести. Впрочем, это неудивительно, — Коул цинично ухмыльнулся, — я имею в виду положение твоей матери.

Глэдис остолбенела.

Значит, была права мать, которая не раз говорила ей, что она Коулу не пара, что он и Джерри, пусть не родные, но отпрыски благородного семейства Лиммерикс, а незаконнорожденную дочь экономки никогда не будут воспринимать как ровню.

— Знай свое место, — сурово говорила она.

Девушка готова была расплакаться. Не успела она влюбиться в Коула, как ее мечты тут же жестоко разрушили. Конечно, у него блестящее будущее, и он наверняка женится на умной и красивой женщине, которая будет способствовать его карьере, устраивая светские приемы и изысканные обеды…

И все же, как ни странно, Глэдис удалось скрыть свои чувства.

— Наверное, ты прав, — тихо согласилась она.

По губам Коула скользнула змеиная усмешка.

— Значит, ты в курсе?

— Да, — ответила она, глотая подступающие слезы. — Мама как-то говорила мне об этом.

Болезненная гримаса исказила его лицо, и она мгновенно вспомнила, что он провел детство в приюте. Тронув его за рукав, Глэдис лихорадочно заговорила:

— Я сочувствую тебе, Коул. Ты себе не представляешь, как бы я хотела, чтобы Джерри больше не обижал тебя, чтобы вы стали друзьями…

— Не стоит желать невозможного, Глэдис, — ответил он, заглядывая ей в глаза.

Она улыбнулась и безотчетно взяла его за руку. Тут же у них обоих возникло странное ощущение, будто замкнулась электрическая цепь. Что-то внутри у Глэдис вспыхнуло и жидкой лавой растеклось по всему телу. Они все крепче сжимали друг другу руки. С ним творится то же самое, удивленно подумала она, глядя на Коула.

— Я постараюсь помирить вас, — пообещала она.

— Это в твоем духе, — шепнул он, и теплое чувство, с которым он произнес эти слова, вызвало у Глэдис непроизвольную дрожь. — Ты всегда беспокоишься о других, защищаешь слабых, заботишься о больных…

Свободной рукой Коул убрал с ее лба выбившиеся кудряшки смоляных волос, и она всем телом ощутила его близость. Голова Глэдис запрокинулась, губы с готовностью раскрылись, ожидая поцелуя, и тут она с ужасом осознала, что ведет себя как доступная женщина.

— Я… — Девушка облизала языком пересохшие губы и сжалась, вспыхнув под его горящим взглядом, устремленным на ее бедра, обтянутые коротенькой юбчонкой, из которой она давно выросла. — Ничего во мне нет особенного, — наконец удалось выговорить ей. — Многие люди сочувствуют чужим бедам и помогают бездомным животным.

Только бы Коул не дотрагивался до нее! Глэдис чуть не задохнулась, когда он кончиком пальца коснулся мочки ее уха. Ей все труднее становилось сохранять внешнее хладнокровие.

— Вспомни, ты ведь тоже вставал на мою защиту, когда меня обижали! — напомнила она.

— Ты была похожа на раненую птичку, — тихо пробормотал он.

То, о чем говорили его глаза, возбуждало Глэдис, но отвести взгляд она была не в силах.

Его ладонь легла ей на шею, и в глубине ее лона стало жарко и влажно. Что-то странное творилось с ней! Голос ее стал хриплым, словно она нарочно пыталась соблазнить Коула, и она не могла ничего изменить.

— Потом ты делал те к-клетки для… — Глэдис отчаянно старалась скрыть, какое действие оказывает на нее его взгляд, — моих больных животных, — почти не дыша, закончила она фразу.

Повисло долгое молчание. Коул неотрывно смотрел в ее глаза. Голова у Глэдис закружилась еще сильнее, глаза закрылись, и она качнулась к нему, но тут же опомнилась и стыдливо отпрянула, ощутив болезненное прикосновение набухших сосков к натянутой ткани платья.

— Глэдис, я уверен, что мне никогда не найти другой женщины, такой же чудесной, доброй и красивой, как ты. — Его низкий голос звучал так страстно, что ее опять словно током пронзило.

Постепенно до Глэдис дошел смысл этих слов.

— Да что ты! Я же вовсе не красива!

На лице Коула промелькнула обезоруживающе нежная улыбка.

— Неправда. Ты была красивой еще в детстве, когда твои косички и торчали, словно свиные хвостики, а на носу сидели очки, — сказал он.

— А, теперь понимаю, ты просто насмехаешься… — обиженно пробормотала Глэдис.

— Ничего подобного! — горячо возразил Коул. — Ты была прекрасна, потому что любила все живое. Но теперь… когда я гляжу на тебя, у меня просто дух захватывает, — тихо произнес он.

Сердце Глэдис кувыркалось в груди, щеки горели. Никогда еще она не видела у Коула такого выражения глаз. В каком-то сонном чувственном оцепенении он изучал ее округлившиеся глаза, пухлые губы…