Пенни Джордан - Слаще любых обещаний

- Не могу поверить, что ты на такое способна, - строго сказал отец, слегка дрожащим голосом укоряя дочь. - Чего ты добивалась? Хотела оставить Тулу в лабиринте, до тех пор пока...

- Нет.., нет.., я лишь... - Слезы ручьями катились по лицу, рыдания не давали говорить. Она отвернулась, не в состоянии признаться, что из-за настойчивого желания заставить Саула полюбить ее как женщину видела в лице Тулы лишь препятствие на своем пути.

Для оказания моральной поддержки Кэти поехала тоже. Впрочем, имелась и другая причина: она собиралась воспользоваться случаем и навестить друзей, оставшихся подработать официантами в местных барах и ресторанах.

Пока мама сновала по комнате Луизы, прибирая разбросанные книжки и одежду, Кэти держала сестру за руку, демонстрируя сестринскую преданность и любовь.

И только когда настала очередь ее мятой постели, Луиза не выдержала. Оттолкнув маму в сторону, она яростно заявила:

- Я справлюсь сама!

Того стыда, что ей уже пришлось испытать, было вполне достаточно. Для полного унижения не хватает только, чтобы мама обнаружила под подушкой дочери похищенную у Саула рубашку.

Когда сестры остались наедине, Кэти немного помялась, но все-таки собралась с духом и спросила:

- Ты хочешь поговорить об этом?.. Луиза сердито покачала головой.

- О, Лу, - прошептала сердобольная Кэти голосом, полным боли, отчаяния и в то же время любви и понимания.

- Не распускай нюни, - скомандовала Луиза.

- Думаю, профессор в курсе всех наших проделок, - предупредила Кэти. - Мне не хотелось затрагивать эту тему при родителях, но, как я уже говорила, он наверняка знает, что это я посещала лекции вместо тебя. Кстати, ты сохранила мои конспекты?

- Да, - коротко ответила Лу. - Не могу понять, как он догадался? Ведь мы ухитрялись обманывать даже лучших друзей.

Помолчав несколько секунд, Кэти тихо ответила:

- Профессор Симмондс - совсем другое дело. Кажется, он знает все. Такое впечатление, что какое-то шестое чувство помогает ему распознать, кто есть кто.

- Шестое чувство? - взвилась Луиза. - Позволь, но мне казалось, что он профессор, а не волшебник.

По непонятным причинам девушку так и разбирало нагрубить преподавателю или выказать свое открытое неповиновение, но, к величайшему разочарованию, все ее дерзкие попытки заканчивались неизменным поражением.

- Симмондс назвал меня Катрин, - напомнила Кэти. - Хотя я была в твоей одежде и другие думали, что я - это ты.

- Самоуверенная, высокомерная свинья, злобно выругалась Луиза. - Презираю.

Но больше всех на свете девушка презирала себя.

Вскоре Кэти ушла, оставив сестру приводить в порядок свои мысли. Сестры приняли решение, что до окончания учебы в Оксфорде жить они будут по отдельности, чтобы не давать повода называть их сиамскими близнецами. Девочки поступили на разные факультеты и сняли разные квартиры.

Луиза нехотя взяла сделанные для нее сестрой конспекты. Пробежав глазами содержание, Луиза так ничего и не поняла. Ее мысли были не здесь. Да и могло ли быть по-другому? Ведь ее душа отчаянно пыталась свыкнуться с нанесенным ударом.

Влюбленная девушка грезила о взаимности, и в голове никак не укладывалось, что ее могут отвергнуть. С чего бы это? Она всегда добивалась своих целей, и, как ей казалось, любовь к Саулу не должна была быть исключением.

Записи Кэти поплыли перед глазами. Швырнув их на пол, Лу обхватила себя руками, чтобы хоть как-то унять дрожь. Внутри были холод и пустота. И только страх и боль продолжали давить на психику.

Девушка подошла к кровати и нащупала под подушкой рубашку Саула. Она закрыла глаза, прижалась к ней щекой и вдохнула сохранившийся запах. Но впервые за все время этот легкий, но обычно такой возбуждающий аромат не возымел должного эффекта.

Дрожащими руками девушка отбросила рубашку. Нет, она хотела ласкать не принадлежащую ему одежду, а его самого. Она хотела Саула. Но тот был непреклонен. Коротко и ясно он дал Луизе понять, что надеяться ей не на что, как бы жестоко это ни прозвучало.

- Саул, Саул, Саул... - беспомощно бормотала Луиза, снова и снова повторяя его имя и смахивая рукой набегающие слезы.

Измученная столь глубокими эмоциями Луиза наконец погрузилась в сон. Но буквально через несколько часов проснулась. Ее воспаленные глаза горели.

Она была полностью одета. И хотя во рту не было ни крошки, одна мысль о еде вызывала у нее отвращение. А при виде беспорядочно разбросанных на полу конспектов ее сердце тревожно забилось.