Кэтрин Айворс: Поздняя любовь

Кристофер подсел к нему, не испытывая желания притворяться, будто между ним и Дэвидом не пробежала черная кошка. Если бы он не видел, что стало с Корой, вообще не сидел бы здесь. Его раздражала беззаботность Дэвида.

— Я видел Кору, — сообщил он.

Дэвид оставил в покое соусницу.

— Она здесь?

— Ты что, не знал?

— Нет. Мы расстались после смерти ребенка…

Дэвиду уже не хотелось есть. Он говорил серьезно. Минувшие годы не были для него праздником.

— У нее серьезно болен отец, — сказал Кристофер.

— Старик Фрейзер? — удивленно переспросил Дэвид. — Надо будет зайти.

Кристофер подумал, что не пойдет в тот дом. С тем, что было десять лет назад, покончено. Теперь он знал это точно…

Вошел шумный, энергичный Стив. Его интересовала Вероника Смит. Спросил у Кристофера, надолго ли она приехала. Кристофер ответил, что познакомился с миллионершей час назад и подробности ее жизни и планов ему неизвестны.

— Так расспроси! — потребовал Стив. — Надо, чтобы все знали, что Смит ужинала в моем ресторане и ей понравилось!.. Вообще-то она родилась в нашем городе. Умом никогда не отличалась. Но теперь…

— Стала умной, — подхватил Кристофер.

— А ты думал! Миллионеры всегда умные, а ее супруг… — Он посмотрел на Кристофера и неожиданно для себя предложил ему работу: — Я хочу открыть сеть ресторанов. Мне понадобится хороший компьютерщик. Ты не пожалеешь!.. — И засмеялся тому, что название его заведения прозвучало столь удачно. — И свой человек, которому я мог бы доверять, — добавил Стив.

Кристофера не воодушевляли планы друга. Он вернулся в зал. Вероника спросила:

— Поговорили с приятелем? — Поговорил.

— Все о'кей?

Она протянула букет, который Кристофер забыл. Спросила:

— Вы всегда так обращаетесь со своей собственностью?

Всерьез или в шутку она почти повторила его вопрос. Кристофер усмехнулся и взял цветы. Если бы она настаивала на ответе, он не знал бы, что сказать. Впрочем, не является ли ревность отношением к собственности? Он потратил десять лет на страдания из-за того, что потерял право собственности на Кору.

Вероника допила вино, оставила на столе деньги, и они ушли. В машине она была молчалива. Прощаясь с Кристофером, сказала:

— Передайте своему ресторатору: если в следующий раз он посадит меня не на подиуме для всеобщего обозрения, я еще заеду… Кстати, что я ела? Сороконожек?..

Кристофер обогнул дом: в окнах было темно. Здесь рано ложились спать. Ему не хотелось подниматься к себе. Он прошел в сад. Воздух с океана доносил влажную прохладу. Пахло сырой землей, ночными цветами. В центре сада возвышалась ажурная крыша беседки. Ее стекла мерцали — может быть, от звезд, усеявших небо.

Он вошел в беседку. В углу на скамье застыла женская фигура.

— Лиз?.. — позвал Кристофер.

Она вскочила.

— Не уходи, — попросил он.

Он взял ее руки в свои. Руки были холодными.

— Мистер Кристофер… — прошептала Лиз. — Не надо…

Она дрожала, и ее дрожь передалась ему. Кристофер нашел ее губы…

После Коры у него были женщины — но ничего серьезного, так, что называется «случайные связи». Женщины приходили и уходили, навсегда исчезая из его памяти и жизни.

— Пойдем… — сказал он. Ему хотелось увести ее к себе.

— Я не могу потерять эту работу, — неожиданно твердо воспротивилась Лиз. — С детьми нанимают неохотно. А жить нам негде…

— Но почему ты должна потерять?..

— Вы сами не захотите видеть меня здесь. А когда узнает миссис Холден…

— Почему я не захочу видеть тебя?

— У вас появится другая женщина, вы женитесь… Я сама не останусь здесь…

— Ты всегда так далеко загадываешь? Я женюсь, ты потеряешь работу?..

— Мои загадывания спят наверху.

Он пытался разглядеть ее лицо.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать девять.

Она выглядела моложе.

— Я неприятен тебе?

— Нет, что вы…

Лиз произнесла это быстро, горячо. Кристофер улыбнулся.

— Пойдем…

Почувствовал, как она напряглась, готовая отпрянуть. Тогда он рассказал ей, что когда-то был уверен, что загадал на много лет вперед, а в результате потерял четверть своей жизни… Лиз уже знала от Мэри историю несчастливой любви Кристофера, но хотела услышать ее от него самого. Она не отдавала себе отчета, была это жалость или женское любопытство, и так же безотчетно вдруг прижалась к нему.

Оба молча вышли из беседки, прошли через сад, поднялись на второй этаж в его комнату. Лиз остановилась у окна.