Мэхелия Айзекс - Летняя ночь

Снаружи явно кто-то был: судя по поведению, мужчина. Но, по крайней мере, это живой человек, а не привидение, сердито сказала себе Николь, злясь на собственную трусость. Оторвавшись от стены, она подошла к двери.

– Кто там? – громко спросила Николь, утешая себя тем, что дверь не так-то легко взломать.

– А как ты думаешь, черт возьми? – прорычал мужчина из-за двери. – Ты что, не слышала джип?

– Джип? – нахмурилась Николь. Она понятия не имела, что кто-то должен сегодня приехать. – Не откажите в любезности назвать свое имя.

– Что? – Мужчина явно не верил своим ушам. – Ладно, мать, открывай, и хватит придур… притворяться.

Мать!

Сердце Николь болезненно сжалось. Господи, только не это! Не сейчас, когда на ней ветхий халатик, который она обнаружила наверху в глубине шкафа.

– Райан? – срывающимся голосом произнесла Николь, понимая, что придется все же пустить его.

Мужчина за дверью наконец тоже сообразил, что разговаривает вовсе не с матерью.

– Ники! – воскликнул он. Затем, видимо спохватившись, прибавил уже более спокойным тоном: – Ради всего святого, Николь, это ты? Что ты там делаешь? Ждешь меня?

Николь наконец отодвинула массивные засовы и открыла дверь.

– Я бы не сказала, – отозвалась она, старательно отводя взгляд и пропуская сводного брата внутрь. – Разве у тебя нет ключа?

– Неужели уже изобрели ключ от засовов? – насмешливо отпарировал Райан. Войдя в прихожую, он небрежно стряхнул с плеч кожаную куртку и принюхался. – Что за мерзкий запах?

– У меня молоко убежало, – пояснила Николь, водворяя на место засовы и запирая дверь. Затем она поспешно проскользнула мимо Райана в кухню, понимая, что в этом халате, со спутанными волосами и припухшими от слез глазами, выглядит не слишком-то выигрышно, особенно для встречи с человеком, которого не видела с того дня, как вышла замуж за Стюарта. – Твоя мать знает, что ты должен приехать?

– Еще бы ей не знать! – Райан прошел вслед за Николь в кухню и жестом указал на плиту. – Может, сделаешь что-нибудь, пока народ не решил, что ты собралась спалить избушку?

– Под народом ты подразумеваешь свою мать? – с вызовом спросила Николь, ставя кастрюльку в раковину и хватаясь за тряпку. Она была готова сделать что угодно, только бы не смотреть на него.

– В том числе, – спокойно заметил Райан.

Николь тут же пожалела о своем детском выпаде. Сколько лет она твердила себе, что, когда они встретятся, будет вести себя так, словно прошлое для нее не существует. У нее нет ни малейшего желания вспоминать наивную девочку-подростка, которой она была когда-то.

Райан бросил рюкзак и дорожную сумку в кресло-качалку, стоявшее у очага.

– Мне очень жаль, что твой отец умер. Для тебя это жестокий удар.

– Да. – Николь по-прежнему не поднимала на него глаз, ожесточенно чистя конфорку.

– Для меня это тоже был шок, – мягко прибавил Райан. – Нам с твоим отцом не всегда удавалось находить общий язык, но мне хочется думать, что в последние годы мы научились относиться друг к другу с уважением.

Николь выпрямилась и посмотрела на него.

– В последние годы? – переспросила она, отметив про себя, что Райан стал как-то шире в плечах и мощнее. Впрочем, это лишь придавало ему более зрелый вид, никаких следов лишнего веса в его стройной фигуре не наблюдалось. – Я не знала, что ты часто бывал здесь.

– «Часто» – это не то слово, – вздохнул Райан. – Но изредка сюда заскакивал.

Николь постаралась подавить негодование. Ей не нужно обижаться на отца. Ведь после того, как ее брак распался, она сама не захотела возвращаться домой. Ей казалось, что она законченная неудачница и в личной жизни и во всем остальном. И уж Амелия ни за что не дала бы ей об этом забыть, с горечью подумала Николь.

– Папа мне ничего не говорил, – пробормотала она и, отвернувшись, снова принялась чистить плиту, спиной чувствуя, как Райан направился к холодильнику.

– С какой стати ему было тебе сообщать? – Он открыл холодильник и заглянул внутрь. – Сомневаюсь, чтобы он думал, что тебя это заинтересует. – Он снова вздохнул. – А еда какая-нибудь в этом доме найдется?

– Ты разве не ужинал? – спросила она, когда Райан, раздраженно фыркнув, захлопнул дверцу холодильника.

– Какой там ужин! – невесело усмехнулся Райан. – Я только что прилетел с Персидского залива. Мать уже вовсю названивала час за часом, наорала на Джорджа, обвинив его в том, что он не передает мне ее послания, довела беднягу до того, что он перестал снимать трубку. Я ведь должен был вернуться вчера, но самолет задержали в Бахрейне – что-то случилось с двигателем. Сразу после приезда я перезвонил матери, она закатила истерику, так что я успел только принять душ, а потом помчался сюда, несмотря на ворчание Джорджа. Добрая душа, он все причитал, что погода скверная, дорога кошмарная, а я совсем вымотался.