Георгий Марчик: Тварец культуры

Вторым был молодой типус без царя в голове. Этот вообще мог своим писклявым голосом ляпнуть все, что угодно. Любимая его фраза: «Это уже было. Вы не оригинальны». Можно не спрашивать, у кого. Ответ: «Я не помню — но совершенно точно знаю, что у кого-то уже было». Болван. Все уже когда-то у кого-то было. По его узкой морденке видно, что ему просто нравится по-петушиному наскакивать на всех.

Был еще один — старый, как птеродактиль, герой гражданской войны, немощной грудью встающий на защиту завоеваний великого Октября. Он, правда, скрашивал заседания анекдотами, которые мог по любому поводу вытряхивать из своего все еще крепкого мешка с памятью.

— Минутку, — сказал птеродактиль, поднимаясь на свои явственно заскрипевшие ноги. — Вы сказали «эрогенная»? Это мне кое-что. напоминает. Не смейтесь. Я серьезно. Позвольте предложить анекдотец. Некий пожилой господин, прогуливаясь по Невскому проспекту, познакомился и разговорился с юной особой. Она спрашивает: «А сколько вам лет?». Он: «Семьдесят». Она, игриво: «Я бы вам не дала…» Он: «А я бы и не смог».

Рая расс м ея л ась. Высокая грудь ее зазывающе колыхалась. Красная кофточка чуть сдвинулась и Сергей Валентинович смог увидеть краешек аппетитной выпуклости, дразнящей воображение.

Между тем выступления продолжались. «У любвеобильной женщины страстное сердце бьется в каждой груди», — сказал очередной оратор, выразительно глянув на Раю. Она со смущенным видом кивнула, словно это был адресованный лично ей комплимент.

— Вам нравится у нас? — спросил Раечку Сергей Валентинович, пощекотав ей ушко шепчущими губами.

— Очень! — совершенно искренне ответила она. Ей действительно было интересно. Такие милые, смешные чудаки. И к тому же остроумные.

— Настоящий джентльмен не сделает замечание женщине, несущей шпалу, — заметил очередной оратор.

— У вас всегда так весело? — спросила Раечка у соседа.

— Бывает еще хуже, — ответил Сергей Валентинович. — Послушайте, у меня есть предложение. Вместе поужинать.

— Я не против. А где? — сразу же согласилась Рая. Как упустить такой удобный случай провести агентурную работу. Белых понял ее поспешное согласие по-своему.

— Знаю я одно прелестное местечко, — игриво пропел он, — под горой, где течет маленькая речка…

— А на чем поедем? — игриво спросила она.

— На тойоте, — с важностью крупного собственника сказал Белых. «Ну, тойота, подумаешь тойота!» — пробормотал Белых пренебрежительно, словно бы у него в гараже стояла дюжина «Мерседесов», готовых по первому знаку рвануть с места.

Ужинали они в роскошной квартире Сергея Валентиновича — преуспевающего фотомастера. Он был церемонно вежлив и сдержан, хотя Раечка ждала, что он набросится на нее как голодный безработный на тарелку горохового супа, как только они войдут в прихожую. «А куда спешить? — решил фотограф. — Если уж птичка здесь — мы будем лакомиться ею с чувством, с толком, с расстановкой».

Что было дальше — скучно писать. Ничего нового. Раз уж молодая женщина пришла в дом молодого мужчины… Ну, пили шампанское под зажженные свечи. Была хорошая закуска, негромкая музыка, возвышенные разговоры. Сергей Валентинович читал свои произведения, а Раечка искренне восхищалась ими — так она была настроена, что восхищалась бы сейчас чем угодно. Кроме того, ей нужно было завоевать доверие Сергея Валентиновича, расположить его к себе. Она делала большие глаза, ахала: «Неужели это вы сами написали?» «Сам-сам, — похохатывал Белых, — а то кто же?» И думал: «Ну, сейчас мы тебя уконтрапупим, или лучше сказать — прижучим, ишь, раскраснелась…». Он то и дело подливал в бокал гостье шампанское — не жмотничал.

Оба держали в уме одно и то же и потихоньку распалялись. Особенно после порнофильма по видику. Право же, скучно писать о том, что последовало дальше, потому как любовь поистине дело сугубо индивидуальное. И то, что одному одурманенному страстью болвану кажется божественным и чудным, остальным может представиться самым настоящим паскудством.

После того, как событие доставившее, будем справедливы, обоим удовольствие и радость состоялось, Рая положив свою головку на крепкое плечо фотомастера, гладила своими пухлыми пальчиками его уставшее, наработавшееся тело, вдруг спросила:

— Сережа, а что такое эвфемизм?

— Это когда одно понятие можно выразить другим.

— То есть — это все равно, что синоним? — сказала Раечка, обнаружив кое-какие познания в лингвистике.