Ольга Лебедева - Игры кавалеров

Ольга сокрушенно поджала губы.

— Час от часу не легче, — пробормотала она, недоверчиво глядя на Оленина. — Ну-ка, сударь мой, расскажите все как на духу — что да как. И тогда уж мы решать будем, казнить вас али миловать.

И она знаком велела прислуге подать кофею. По всему видать, разговор им предстоял не из легких.

Женское сердце в отличие от мужского стучит иначе. И как тело питается кровью и воздухом, так душа женщины жива любовью и тонкими, исключительными чувствами.

В начале просвещенного XIX века сердце российской женщины так же тянулось к любви, как и в прежние времена. Но идеалом прекрасного пола прочно утвердился образ мужчины на военной службе. Лишь офицерские эполеты прельщали восторженные девичьи сердца, лишь воинская служба считалась наиблагороднейшей. Исключение дамами делалось лишь для дипломатического поприща их будущего избранника, но и только!

— Офицер… — шептали во сне сотни трепетных губок. — Только офицер!

И не просто офицер, а непременно состоящий в гвардии! Это был предел мечтаний и одновременно лучезарный идеал для всякой русской барышни, в особенности живущей в провинции.

Не была здесь исключением и Татьяна из тихой и дремотной Ларионовки.

— Тебе, душечка, нужен человек солидный, во фраке и с положением, — наперебой твердили маменьки, норовя убаюкать сердца своих дочерей. Но те упорно мечтали о гусарских поручиках, лихих рубаках-майорах и геройских полковниках, благо 1813-й год был временем молодых генералов, баловней судьбы, таких как любимец света, румяный Милорадович, знавший своих солдат в лица и по именам.

— Ах, маменька, во фраке — это скушно, — капризно надували губки непослушные дочки. — То ли дело — красная венгерка со шнурами! А сабля в серебре? А горячий конь под седлом!

— Конь да сабля — вот и весь капитал твоего гвардейца, — резонно осаживала дочку практичная родительница, разумно помалкивающая о сладких грехах собственной молодости. — Да еще бесчисленные долги и сплошные распутства.

— А я хочу в Петербург! — безапелляционно отвечала на маменькины доводы упрямая дочь. И это был весомый аргумент!

Гвардейские офицеры русской армии во времена Отечественной войны 1812-го года, как правило, были весьма обеспеченные молодые люди, происходившие из богатых дворянских фамилий, в отличие от армейцев, доходы которых невелики. Только родительские капиталы позволяли им содержать себя и вести разгульный образ жизни, полагавшийся в гвардии само собою разумеющимся. А где его и вести, как не в столице!

— Это же самое главное! — не раз говорила Таня Оленьке в минуты задушевных бесед, когда подруги делились друг с дружкою самым сокровенным. — Если мужчина служит в Гвардии, стало быть, в Петербурге! Если бы ты знала, мон шер, как мне осточертели здешние избы и проселки, мокрые косогоры и нескончаемый осенний дождь. А в столице — свет! Балы, выезды, приемы…

Она мечтательно закрывала глаза, и Ольге казалось в те минуты, что лицо ее подруги озаряет нездешнее сияние столичной жизни. Наша героиня даже подозревала, что Татьяна всерьез сожалеет, что война милостиво обошла их края стороной.

В здешних имениях не квартировали офицеры, тут не стояли штабы, лишь армейские резервы натужно месили грязь стоптанными сапогами, торопясь на запад, где постепенно отдалялась далекая канонада фронта. Местные барышни откровенно скучали и, собираясь кружками в долгие тоскливые вечера, уныло щипали корпию для раненых в лазаретах, утешая хотя бы таким образом свои патриотические чувства. Но в душе жаждая совсем иной жизни, отличной от их привычного, серого существования, ограниченного домашним кругом, рукодельем да редкими выездами в гости.

Молодая помещица Ларионова знала о гвардейцах буквально все. Но особенно ее восхищало, что эта блестящая столичная служба предоставляла известные выгоды по сравнению с обычной армейской. Гвардия давала офицеру преимущества сразу в два класса чинов.

— Коли бы мой муж был гвардейским офицером, — не раз говаривала Татьяна, — то служил бы безупречно, не то что всякие повесы и маменькины сынки. И потому, выйдя в отставку из гвардии, к примеру, будучи капитаном, получил бы сразу полковничий чин!

— И была бы ты полковницей, шер ами! — смеялась в таких случаях Ольга, нежно обнимая подругу. — И так же ездила бы в свою Ларионовку на лето — денежек-то, чай, у гвардейцев обыкновенно бывает маловато, с приемами да балами, а?