Ольга Лебедева - Игры кавалеров

В дальнейшем Оболенский рассуждал уже молча, Ольга же с Евгением терпеливо ждали.

Наконец Владимир просиял, окинул друзей торжествующим взором и выпалил:

— Кажется, у меня есть план. Но прежде необходимо кое-что предпринять.

И он, пылая взором и сверкая глазами, как безумный, вскочил и выбежал из комнаты. По винтовой лестнице дробно простучали быстрые шаги, и следом хлопнула дверь.

Не сговариваясь, девушка и молодой человек бросились к окну. Внизу Оболенский бежал через двор так поспешно, точно за ним черти гнались. Не останавливаясь и даже не обернувшись на их окна, он исчез за углом.

— Кажется, он отправился на конюшню, — растерянно предположил Оленин.

— Там ему и самое место, эдакому жеребцу, — фыркнула Ольга. Но по лицу и прежде всего заинтересованному блеску глаз девушки было видно, что она отчаянно заинтригована непонятным поведением жениха.

— Ну, вот, — удовлетворенно вздохнул Владимир, воротившись и с наслаждением вытягивая длинные ноги поближе к камину. — Теперь у меня осталась всего одна догадка, и едва я получу на нее ответ, как все тут же встанет на свои места.

— Что касается своих мест, то я, признаться, сейчас предпочла бы очутиться за много верст отсюда, в родном Осинове, — призналась Ольга. — Почему бы нам не выбраться отсюда втихомолку да и не сбежать, только нас и видели? В мои сани поместятся все, в крайнем случае самый умный может сесть за вожжи?

И она выразительно покосилась на Владимира, который блаженствовал у огня с самым невозмутимым видом, точно и не слышал слов своей невесты.

— Сие никак не возможно, — покачал головой Евгений. — Мы обещались драться на дуэли, и у нас есть секунданты. Ради нас эти офицеры согласились ждать до завтрева, подвергая себя известному риску — ведь поединки запрещены государем наистрожайше!

— И, кроме того, даже если презреть все эти условности, есть еще одно существенное обстоятельство, — добавил Владимир.

— Какое же? — подозрительно покосилась на него Ольга.

— У нас теперь нет саней, — пожал тот плечами.

— Как это — нет? А где же они? — грозно начала девушка.

— Я только что услал Прова с маленьким порученьицем к систер, — невинным тоном сообщил ее жених. — Впрочем, он пообещал ввечеру беспременно воротиться.

— Воротиться? Из Тюленево? Ввечеру?! — задохнулась от злости Ланская. В эту минуту она была готова разорвать своего взбалмошного жениха на мелкие кусочки!

— Ты лишил нас единственного спасения? Ради того, чтобы сообщить о своем приезде выжившей из ума тетки?

— Ты несправедлива к ней, — возразил коварный Владимир. — Систер вполне трезво смотрит на жизнь. И, кроме того…

— Нет, я просто не знаю, что я сейчас с ним сделаю!! — перебила его Ольга, буквально испуская глазами молнии и едва не скрежеща зубами, точно разъяренная волчица.

— Пощадите его, Ольга Петровна, — вступился за друга усмехающийся Оленин. — Ручаюсь, у Владимира были веские основания даже для столь странного и эксцентричного поступка.

— Экс-цент-рич-но-го… Вот именно, — эхом откликнулся из-за его спины Оболенский, посчитавший разумным воздвигнуть между собою и своею рассерженной невестой надежную преграду в лице верного товарища. — Погодите, скоро вы убедитесь, что я был прав. Или не прав, — прибавил он, но уже гораздо тише, так что этих последних слов уже никто не смог бы расслышать.

— Друзья, мы совсем позабыли о Татьяне Дмитриевне, — меж тем напомнил всем Оленин. И все ошеломленно переглянулись: лишь теперь трое молодых людей вспомнили о своей подруге, оставленной ими, по сути, под домашним арестом.

— Именно поэтому, дорогая, я бы желал, чтобы мы отправились в путь как можно скорее, — проникновенным тоном заключил Орлов, заботливо и внимательно глядя на Татьяну. — Ваши друзья показались мне в высшей степени странными, они даже моего товарища Оленина сбили с пути и задурили ему голову совершеннейшей чепухою.

— Я не понимаю вас, сударь, — ответила Татьяна. — И мне не нравится, что вы так дурно отзываетесь о моих друзьях. Это дорогие мне люди — и Ольга, и Владимир, и…

— Видите ли, сударыня, — задумчиво произнес Орлов. Он прошелся по комнате и остановился у окна. — Ни в коем случае не хочу читать вам нравоучения, ибо сам их не терплю в свой адрес. Но в жизни каждой девушки, мне кажется, однажды приходит минута, когда не следует жить советами родителей или, упаси Боже, подруг. Так вы жили прежде, и что в итоге? Вы счастливы? Ваша жизнь наполнена глубоким смыслом? Вы можете назвать так прозябание в этой… этой глуши? Вдали от света, образованных людей, женских мод, наконец!