Флора Дагерти - Любовная сделка

Элизабет не верила своим ушам. Неужели Фред поручил матери выполнить эту неблаговидную миссию? Она буквально потеряла дар речи.

— Положить конец отношениям? Со мной? — с трудом промолвила она, вскипая от гнева.

— В общем да. — Миссис Джеймс поджала губы, что можно было бы считать выражением симпатии. — Мы постараемся найти вам другую работу и позаботиться, чтобы вы не пострадали в жалованье.

У Элизабет так дрожали ноги, что она с трудом встала. Еще несколько минут она обязана держать себя в руках.

— Можем ли мы поставить точки над i миссис Джеймс? Вы хотите сказать, что Фред сам попросил вашего вмешательства… в свои дела?

Миссис Джеймс сокрушенно кивнула:

— Бедный мальчик чрезмерно чувствителен.

— Неужели? — Элизабет в упор уставилась на пожилую женщину, которая тоже поднялась. — Ну что ж, спасибо, что ввели меня в курс дела, миссис Джеймс. Мне остается лишь переговорить с Фредом, после чего я покину ваш дом. Очень любезно было с вашей стороны пригласить меня.

Теперь миссис Джеймс, казалось, стала меньше ростом, чем была несколько минут назад, и с нескрываемым облегчением смотрела на Элизабет. Не исключено, что она ожидала потока слез и даже истерики.

Элизабет попыталась найти Фреда среди гостей. Она, конечно, выложит ему все, что она о нем думает, после чего отправится домой. Но Фреда нигде не было. Элизабет пересекла патио и вошла в оранжерею. И здесь его не было. Он явно скрывается от нее, как это он умеет, с яростью подумала она. Значит, ей остается только одно: взять шаль из гардеробной и уносить ноги из этого омерзительного дома, где ее так унизили, и как можно скорее, пусть даже ей придется пешком добираться до станции.

Очутившись в холле, она никак не могла припомнить, какая дверь в гардеробную. Вероятнее всего, эта, решила Элизабет, и открыла ее. За дверью оказалась большая комната, напоминающая кабинет, с рядами книг вдоль стен и креслом с высокой спинкой, стоящим у камина.

Она уже собиралась закрыть дверь, как вдруг что-то ударило ее по ноге с такой силой, что она чуть не вскрикнула. Опустив глаза, она увидела мячик для гольфа у своей ноги. Пожилой человек, лысый и толстенький, в ярко-красном жилете, возник в другой стороне комнаты.

— О дорогая, до чего неудачный удар. Надеюсь, я не покалечил вас, юная леди?

— Конечно, нет. — Подняв мячик, Элизабет протянула его незадачливому игроку в гольф. — Прошу прощения, что помешала вам. — Она повернулась, чтобы покинуть комнату, но он остановил ее.

— Ни в коем случае! Присядьте и поговорите со мной, чтобы я мог представить алиби, почему не присоединился к гостям моей дочери. — Элизабет, должно быть, смутилась, потому что он торопливо добавил: — Вы кого-то ищете? Может быть, я могу вам помочь?

— В общем-то да, я ищу Фреда и не могу найти его. Но я бы не хотела беспокоить вас…

— Никакого беспокойства. Вы оказываете мне услугу, моя дорогая. Мне до черта надоело мое собственное общество. Теперь, когда я ушел из фирмы на покой, семейство решило, что я должен обзавестись каким-нибудь хобби, но что-то подсказывает мне, что гольф — это не моя игра. — Он хитро улыбнулся, и его изрезанное морщинами лицо стало добрым и приветливым. — Кому обязан удовольствием встречи?

— Моя фамилия Стентон, — сказала Элизабет. — Элизабет Стентон.

— Рад познакомиться с вами, мисс Стентон, — он почтительно склонил голову. — А теперь присядьте, а я попробую разыскать для вас моего внука Фреда. Не удивительно, что вы потеряли его: этот дом — сущий крольчатник.

Он торопливо вышел из комнаты, а Элизабет опустилась в одно из огромных вольтеровских кресел у камина. Ей казалось, что с каждой минутой она становится все меньше и меньше. Слезы обиды и разочарования навернулись на глаза, и цветы в глиняной вазе на камине стали расплываться. И дело было не только в унижении, которое ей пришлось испытать, а в том, что теперь она не могла прибегнуть к помощи Фреда, которая ей так необходима. Она была готова к тому, что он может и отвергнуть ее идею, но теперь она вообще не могла ни о чем попросить его. Да умирай она от жажды в пустыне, она и глотка воды у него не попросит.

Внезапно дверь за ее спиной открылась, и она сжалась в кресле, поспешно вытирая глаза носовым платком. Если Фред увидит ее плачущей, он может неправильно истолковать это.

— Налей-ка мне чего покрепче, будь хорошим парнем, — услышала она голос Фреда.

Но не может же он так говорить своему дедушке?

— Мне пришлось представить Элизабет мамаше, — продолжал он, — чтобы она выдала ей все, что я сам не решился бы ей сказать. Я чувствую себя сущим подонком.