Елена Рождественская - Мелодия счастья

Служанка недоверчиво взяла брошь в руки, оглядела со всех сторон:

— Верно, царица Екатерина.

— Помоги! — взмолилась Лиза. — Я тебе слово даю, что расскажу государыне про все ужасы, творимые Голобородко!

Служанка вздохнула, раздумывая:

— Коли не сдержишь слово, всем нам конец вскорости. Ну а коли предашь меня в руки хозяина, мне конец сей миг будет…

— Умоляю! — Лиза упала на колени. — Помоги! Не одна я пропадаю. Мой любимый по милости князя в Петропавловской крепости сидит. Это такая страшная тюрьма, что в ней за месяц люди погибают. Коли я его не выручу, мне и самой жить незачем!

— Неужто такая сильная любовь? — прошептала служанка.

— Сильней смерти! — Лиза вскочила. — Коли ты не поможешь, я сама отсюда побегу — по снегу, хоть босая, хоть голая!

— У меня тоже жених был… — глухо проговорила служанка. — Запороли его на конюшне. И сестра была. Теперь в омуте с камнем на шее.

— Ради них помоги! — вскрикнула Лиза из последних сил.

Служанка решилась:

— Ладно. Но если что — Бог тебе судья… Через час поедет отсюда Ванька-мусорщик. Он каждый день из усадьбы мусор с помоями вывозит. Наш барин все чудит. Рассказывает, что, мол, нездорово помои рядом с домом сливать. Вот и гоняет Ваньку за десяток верст. Но нам это на руку. Залезешь в телегу с мусором, Ванька тебя и вывезет. Мусор скинет, а потом в город рванет. Там на окраине тебя и высадит.

— Как же этот Ванька не побоится супротив барской воли мне помочь?

— А так… — хмуро протянула служанка… — Сестру мою покойницу он любил, вот теперь ничего и не боится…

— Да как же он оправдается? Отсюда до города путь не близкий. Спросят — почему так долго ездил?

— Скажет, в метель заплутал. Не видишь, что на дворе творится? — И служанка ткнула в окно.

Только тут Лиза заметила, что погода переменилась. Солнечный морозный день сменился на яростную вьюгу. Неужто и погода помогает?

Служанка вновь протянула руку к Лизиной брошке:

— Не обмани только! Все расскажи царице. Поклянись на ее образе! Иначе все мы до тепла не доживем — всех барин-дьявол в прорубь побросает…

Лиза стиснула матушкин подарок:

— Клянусь, как перед Богом!

Служанка вздохнула и пошла к двери:

— Тулупчик для тебя выкраду и валенки с платком. Повезло тебе, девушка. Барин слуг разогнал. В свою спальню ножи-вилки серебряные затребовал. Может, тронулся от любви? Что иначе с вилками делать?..

— Чистит он их, — криво улыбнулась Лиза. — Это я его настропалила. Сказала, что от этого особо острая страсть между нами ночью будет.

— Ловка ты! — удивилась служанка. — Может, и сама дьяволица? Впрочем, мне едино. Надеяться больше не на кого. Коль попадусь с тулупчиком, скажу, ты меня послала: голова, мол, разболелась — захотелось на двор выйти, воздуха глотнуть.

Стукнула дверь. Лиза до боли сжала государеву брошку. Еще неизвестно, поверила бы ей эта странная женщина, если б не Екатеринин подарок… Видать, недаром говорила матушка-государыня, что брошь эта волшебная — она и в беде поможет, и зло отведет. Только бы помогла!

Тяжело дыша, служанка втащила в комнату не только тулуп с валенками, но еще и ведро с помоями. Одежду бросила Лизе:

— Одевайся скорей! Да платком обвяжись покрепче. На дворе мороз крепчает. Бери ведро; если спросит кто, ты — Машка, новая кухонная девка, к помоям приставленная. Тащишь ведро на задний двор Ваньке-мусорщику. Поняла? Ну, с Богом!

Лиза подошла к ведру и скривилась. Запашок еще тот! Ухватилась за ведро — тяжелехонько. Не сноровиста она такие ведра таскать…

— Бедро выгни! — скомандовала служанка. — Не одной рукой тащи — на бедро опирай!

Лиза выгнула бедро. Рука оперлась на него, и сразу стало легче. Ох, тяжела доля русской бабы — ведра-то носить!..

Служанка вышла первой, оглядевшись по сторонам. Махнула Лизе. Сердце у той заколотилось бешеным маятником, но, вздохнув поглубже, она подхватила ведро и шагнула в неизвестность.

По коридору прошли, никого не встретив. Но на пороге черного хода из темноты вывернулся какой-то мужичонка:

— Вы куда?

У Лизы сердце бухнуло и чуть не оборвалось. Но ее провожатая только процедила сквозь зубы:

— Не видишь, что ль? Машку-дуру на задний двор веду. Ее на кухне к помоям поставили, а она даже не знает, где Ванька мусор собирает. А ну, дурища, покажь дозорному Якову свою ношу!

И служанка ловко приоткрыла крышку у помойного ведра. Пахнула такой гнилью, что Яков, скривившись, замахал руками: