Дафна дю Морье - Улыбка фортуны

Она уставилась на него не понимая.

— Джем донес на своего брата?

Священник отодвинул тарелку.

— Так мне сказал мистер Бассет. Он столкнулся с вашим приятелем в Ланстоне в Сочельник и отвез его в Норт-Хилл для допроса. «У меня есть право засадить тебя в тюрьму, где ты не увидишь лет двенадцать ни одной лошади, — сказал он. — Но ты можешь заслужить свободу, если дашь показания против брата». Ваш приятель отказался. Тогда сквайр сунул ему под нос объявление. «Смотри, Джем, — сказал он, — как это тебе нравится? В ночь перед Рождеством было самое страшное кораблекрушение с прошлого года, когда «Леди Глостер» налетела на рифы у Пэдстоу. Может, теперь ты передумаешь?» Дальше я не все понял, нам постоянно мешали, но я догадываюсь, что ваш приятель ночью сбежал. А вчера утром возвратился, подошел к сквайру, когда тот выходил из церкви, и сказал: «Хорошо, мистер Бассет, вы получите то, что хотели». Вот почему я сказал, что он умнее своего брата.

Мэри смотрела перед собой, пораженная услышанным.

— Мистер Дейв, — произнесла она, — похоже, я самая большая дура из всех, что когда-либо появлялся в Корнуолле!

— Я верю вам, Мэри Йеллан, — улыбнулся священник. В голосе его звучала укоризна.

— Что бы ни случилось дальше, — продолжала она, — я могу смотреть в будущее спокойно!

— Я рад за вас, — сказал он.

Она поправила волосы и улыбнулась — впервые за все время их знакомства.

— А что еще сказал Джем Мерлин? — спросила она.

Священник посмотрел на часы и вздохнул.

— Время бежит слишком быстро! Я думаю, мы уже достаточно поговорили о Джеме Мерлине.

— Он был все еще в Норт-Хилле, когда вы уехали?

— Да. Кстати, именно из-за его последних слов я и поспешил сюда. Он сказал, что сегодня вечером собирается навестить кузнеца в Уорлеггене.

— Мистер Дейви, вы говорите загадками. Какое это имеет отношение к вам?

— Он покажет кузнецу гвоздь от лошадиной подковы, который нашел в зарослях вереска неподалеку от «Джамайки-Инн». Гвоздь совсем новый, а Джем Мерлин знает всех кузнецов в округе. «Смотрите, — сказал он сквайру, — я нашел его сегодня утром за гостиницей. Вам я здесь больше не нужен. С вашего разрешения, я поеду в Уорлегген и швырну в лицо Тому Джори его плохую работу».

— Ну и что дальше? — не понимала Мэри.

— Вчера было воскресенье, верно? А по воскресеньям ни один кузнец не работает — если только не согласится из большого уважения к заказчику. Только один всадник проезжал вчера мимо кузни Тома Джори, и было это, кажется, около семи часов вечера. После этого всадник продолжил свой путь в сторону «Джамайки-Инн».

— Откуда вам это известно? — прошептала Мэри.

— Этот всадник был настоятелем из Алтарнана.

В комнате воцарилась тишина. Откуда-то потянуло холодом. Каждый ждал, когда заговорит другой. Мэри услышала, как Френсис Дейви сглотнул. Бесцветные, застывшие глаза глядели на нее через стол, но они уже не были бесстрастными — они ярко сверкали на белой маске лица.

Пауза тянулась бесконечно. Наконец Мэри вымученно улыбнулась:

— Вы сегодня такой загадочный, мистер Дейви.

Он ответил не сразу. Мэри услышала, как он снова сглотнул, потом наклонился в кресле и резко сменил тему.

— Вы утратили доверие ко мне сегодня еще до того, как я вошел, — сказал он резко, — вы полезли в мой стол и наткнулись на рисунок. Вы были напуганы. Нет, я не из тех, кто подглядывает в замочную скважину. Я просто заметил, что бумагу переворачивали. Вы спросили себя: «Что это за человек — алтарнанский священник?» А когда услышали мои шаги, то бросились в это кресло, чтобы я не мог видеть вашего лица. Не прячьтесь, Мэри Йеллан. Мы теперь можем быть откровенны друг с другом.

— Я очень сожалею, что открывала ваш стол, — пробормотала Мэри, — я до сих пор не знаю, как это получилось. Что же касается рисунка, — я не разбираюсь в таких вещах и даже не могу сказать, хорош он или плох.

— Не в том дело, хорош он или плох, а в том, что он испугал вас. Вы снова сказали себе: «Этот человек — причуда природы, и его мир — не мой мир». Не так ли? Вы были правы, Мэри Йеллан. Я живу в прошлом. Тогда люди не были такими смирными, как сейчас. Я говорю не об исторических персонажах в камзолах и чулках — они никогда не были моими друзьями. Мое время — это начало бытия, когда реки и моря были одним целым, а древние боги жили в горах!

Он поднялся с кресла и встал у огня — темная долговязая фигура с белыми волосами и глазами, прозрачными, как стекло. Его голос звучал так же вкрадчиво, как и в день их первого знакомства.