Джорджина Форсби - Только этот мужчина

— Привет, — ответили девочки в один голос и, взглянув друг на друга, представились: — Патерсон.

И зажмурили глаза, словно загадывали желание.

Палома вспомнила эту детскую примету.

— Я думаю, ваши желания сбудутся.

— Мы тоже так думаем, — бойко ответила та, что пониже. Она разглядывала Палому с нескрываемым интересом и вдруг спросила:

— Вы плохо себя чувствуете?

— Нет, я…

Палома уже почти пришла в себя, когда Джон появился в дверях с маленьким стаканом бренди.

— Вот, выпей это.

— Мне уже гораздо лучше.

— Выпей.

Она открыла рот, чтобы возразить, но дети захихикали.

— Вам не стоит спорить с папой, — посоветовала худенькая. — Мама всегда говорила, что его невозможно ослушаться, когда он говорит таким голосом.

Палома знала их имена: высокую звали Виола, а ту, что пониже, — Лавиния. Но пока Джон не представил их, она мысленно называла их Викторией и Кристиной. Через некоторое время Палома заметила, что девочки глядят на нее с интересом и откровенным восхищением.

— Я знаю, кто вы, — радостно воскликнула Лавиния. — Вы фотомодель, да? Вы — Рискующая женщина.

Знаменитая косметическая фирма, желая несколько изменить свой приевшийся имидж, проводила рекламную кампанию, чтобы привлечь к себе угасающий интерес широкой публики. Сюжет с Рискующей женщиной поднял объем продажи продукции фирмы до сумасшедших размеров и принес невероятный успех как фирме и рекламному агентству, так и самой Паломе.

— Мне пришлось стать ею, — сказала Палома, поставив стакан с бренди на тумбочку. — Но это в прошлом. Сейчас я уже этим не занимаюсь.

Она не видела Джона, но чувствовала, что он внимательно следит за разговором. От волнения у нее задрожал подбородок.

Лавиния рассмеялась.

— А что, вам не нравилось быть фотомоделью?

— Иногда это бывало даже увлекательно, — стараясь быть объективной, заметила Палома. — Но в основном это скучно и однообразно, например, когда вертишь головой во все стороны, улыбаясь толпам фотографов. К тому же это нелегкая работа. Но я не училась в университете и не получила никакой специальности, вот и пришлось заниматься тем, что было мне под силу.

Девочки обладали хорошими манерами Анны. Они непринужденно говорили о бабушке, о школе, расспрашивали о путешествиях. Постепенно и Палома почувствовала себя свободнее и вскоре уже рассказывала короткие веселые анекдоты. Всем было хорошо. Палома старалась не думать ни о чем, кроме радости встречи, но все же сердце ее ныло.

Спустя некоторое время в беседу вмешался Джон, и вот она уже шла к двери в его сопровождении. Девочки хотели ее проводить, но когда отец запретил им это, они подчинились без всяких капризов, пожелав гостье всего доброго с интонациями, живо напомнившими ей Анну. И Палома отвернулась, чтобы дети не заметили слез в ее глазах.

Джон проводил ее до машины. После неловкой паузы он сухо спросил:

— Надеюсь, ты довольна?

Покорно кивая головой и отводя взгляд, она попыталась открыть дверцу автомобиля.

— И у меня есть твое обещание не стремиться больше к встрече с детьми!

Не зная, что возразить, Палома опустила голову еще ниже.

— Посмотри на меня, — сказал Джон с металлом в голосе, поднимая за подбородок лицо растерянной женщины с застывшим на нем выражением боли и отчаяния.

Сквозь пелену слез его властное и жесткое лицо казалось Паломе неясным, и только холодный блеск глаз пронзал ее насквозь. Время остановилось для нее. Вдруг она громко всхлипнула.

— Боже, Палома, не надо! — неожиданно сочувственно проговорил Джон.

— Извини. — Женщина безрезультатно боролась с рыданиями. — Ничего страшного. Это скоро пройдет.

— Я не могу отпустить тебя в таком состоянии, — растерянно сказал Джон, но по его нерешительному тону Палома почувствовала его нежелание продолжать беседу. Дрожащая, она вновь вернулась к дверце машины. — Нельзя садиться за руль в таком состоянии. — Голос Джона прозвучал отрывисто.

Пошарив в сумке, Палома вытащила носовой платок и высморкалась. Слезы снова навернулись на глаза. Ей хотелось скорее уехать отсюда, пока она окончательно не потеряла контроля над собой и не разревелась, как ребенок, потерявший игрушку.

— До свидания, — сдержанно проговорила Палома, когда ей наконец удалось открыть дверцу машины и попасть внутрь. Джон что-то сказал ей, но она, не понимая, только покачала головой, включила двигатель и тронулась с места. Она ехала, вцепившись в руль так, будто дорожила им больше всего на свете. Перед тем как деревья скрыли из глаз дом, она взглянула в зеркало. Джон все еще стоял неподвижно и смотрел ей вслед.