Барбара Картленд - Игра чувств

— Нет, сэр, — сказала она. — Не могу.

Глубокий вздох прокатился по зрителям, что обступили стол. До последней секунды Чарльз цеплялся за слабую надежду. Но при этих словах почувствовал, что мир начал рушиться.

Не отрывая глаз от противника, Клиона выложила свои карты на стол. Четыре туза.

Толпа разразилась радостными возгласами.

Теперь Клиона подняла взгляд на Чарльза, посылая ему беззвучное послание. Посреди шумного, ликующего пространства существовали только они вдвоем. И произошло что-то, что поняли только они.

Лицо Джона побагровело, когда истина дошла до его сознания. Он резко встал из-за стола и рванулся к сэру Кентону в попытке выхватить бумаги. Сэр Кентон закрыл карманы фрака ладонями, но в этом не было надобности. По меньшей мере три человека вклинились между ним и Джоном. Клиона встала и обратилась к Джону.

— Вы проиграли, сэр, — холодно сказала она. — Документы, которые вы поставили на кон, теперь принадлежат мистеру Омероду.

— Это был трюк, — со злостью сказал Джон. — Вы играли нечестно.

Сплошной гул! Обвинить леди в нечестной игре! Но Клиона была невозмутима.

— Я говорила, что играю в ту же игру, что и вы, — напомнила она Джону. — Вы играли нечестно?

Тот не ответил. Не мог. Со всех сторон на него были направлены неодобрительные взгляды.

— Дядюшка, можно мне, пожалуйста, документы на собственность мистера Омерода? — спросила Клиона у лорда-наместника.

— Конечно, моя дорогая.

Сэр Кентон полез в карман фрака и вручил Клионе документы.

Но вместо того, чтобы отдать их мистеру Омероду. она повернулась к Чарльзу и во всеуслышание сказала:

— Милорд, вы позволите мистеру Омероду остаться здесь на ночь?

— Я намеревался так поступить, сударыня, — ответил граф.

— И вы поручите одному человеку находиться с ним в одной комнате, а другому стоять на страже у двери?

— Быть может, снаружи понадобится выставить двух крепких мужчин, — сказал Чарльз, понимая, к чему она ведет. — Каково ваше мнение?

— Я с вами согласна. Могу я также попросить, чтобы два, нет, четыре человека проводили мистера Омерода, когда он будет возвращаться домой?

— Лучше четверо, — сказал Чарльз, бросив многозначительный взгляд на Джона. — Никогда не знаешь, какие случайности могут подстерегать в дороге.

— Эти люди доведут мистера Омерода до самого дома и удостоверятся, что он определил бумаги, — Клиона подняла вверх документы, — в надежное место.

Чарльз кивнул.

— В какой-нибудь банк или адвокату.

Клиона покачала головой.

— Нет, я имела в виду, что их следует передать в руки миссис Омерод.

— Вы совершенно правы, сударыня, — сказал граф. — Будем надеяться, что отныне жена убережет его от ошибок.

— Каждому мужчине для этого нужна жена, — отметила Клиона.

— Как скажете. Я преклоняюсь перед высшим знанием, которое вам открыто. На самом деле, именно в эту минуту я чувствую, что склонен доверить свое будущее вам, зная, что ваши руки надежнее моих. — Он улыбнулся. — Ибо вы мудрее, гораздо мудрее, чем я.

— Это правда, — сурово сказала ему Клиона. — И я надеюсь, что вы никогда этого не забудете.

Граф взял ее за руку.

— Сомневаюсь, что мне когда-нибудь это позволят, — ласково сказал он. И потише добавил: — Клиона, мы можем покинуть это место и побыть одни? Мне срочно нужно вас поцеловать.

— Думаю, нужно сначала объявить о нашем решении.

— Это необходимо?

— Да, я хочу быть в вас уверенной, пока вы не придумали какой-нибудь новой проблемы, не имеющей для меня значения.

— Но разве мы не можем просто… О, дьявол!

Не успела Клиона ответить, как Чарльз подхватил ее на руки, неистово осыпая поцелуями, а гости одобрительно восклицали и хлопали в ладоши.

Только один человек не разделял общей радости. Джон с каменным лицом взирал на пару. Потом повернулся на каблуках и вышел вон. Никто даже не посмотрел ему вслед.

Чарльз целовал возлюбленную, пока они оба не начали задыхаться. Потом крепко ее обнял и побежал по ступенькам через лужайку в заросли деревьев. Там, укрытый темнотой, он снова заключил Клиону в объятия.

— Ты моя, — выдохнул он. — Ты была моей с первой секунды…

— Да… да… — радостно восклицала она.

— И ты всегда будешь моей. До конца времен.

— Да, — снова выкрикнула она, но слово украли его губы.

— Я так тебя люблю, — объявил он, когда снова обрел дар речи. — Почему я был настолько глуп, считал, будто что-то еще имеет значение? Можешь ли ты простить меня, дорогая?