Лилиан Тревис: Единожды отвергнув

К счастью, напряженность момента нарушил один из жеребцов. Он отказался перепрыгнуть через препятствие и сбросил седока на землю. Пока Фелипе наблюдал за инцидентом, Джессика рассматривала его самого. До тех пор пока он не застиг ее за этим занятием, неожиданно бросив косой взгляд из-под темных ресниц.

Его бровь вопросительно изогнулась, будто он хотел спросить: «Ну как, нравится вам то, что вы видите?».

Джессика вспыхнула от смущения. Она даже себе не хотела признаться, что находит Фелипе притягательным. Ей не следует увлекаться этим человеком. Он мелок, поверхностен и испорчен до крайности. К тому же Рабаль…

Нет, ей вообще не стоит думать о нем. Зачем попусту тратить время?

Джессика резко отвернулась и облокотилась на изгородь, глядя в ту сторону, где двое наездников на жеребцах завершали второй круг по беговой дорожке. Вскоре они приблизились, и удары копыт о землю отголоском отдались в ногах Джессики. При виде гнедых красавцев у нее захватило дух.

Как они грациозны!

На мгновение она забыла обо всем — об отце, долге, Фелипе Рабале… Взгляд Джессики прикипел к скакунам, словно летящим в воздухе, с изящно изогнутой шеей и развевающимся хвостом. Это ее лошади, ее завод, ее будущее!

— Для вас прибегнуть к одиннадцатой статье все равно что навсегда захлопнуть за собой дверь собственного дома, — раздался за спиной голос Рабаля. — Конезавод ответственное предприятие, особенно здесь, в Техасе. Непозволительно играть с чужими капиталовложениями.

Вздрогнув, Джессика выпрямилась. Она не заметила, как подошел Фелипе.

— Знаю. — Ее раздражала надменность богатого боливийца, демонстрируемое им превосходство по отношению к ней. Вероятно, он искренне полагает, что обладание большими деньгами дает ему огромное преимущество перед менее состоятельными людьми. — Но мне также известно, что многие люди уверены в честности Бейнов. Мы занимаемся разведением лошадей более ста лет. Временами моим предкам приходилось туго, но они всегда выкарабкивались.

Рабаль медлил с ответом, и Джессика не смогла заставить себя прямо посмотреть ему в глаза. Этот человек повергал ее мысли в хаос, нервы заставлял напрягаться до предела.

Казалось, молчанию не будет конца, но спустя некоторое время Фелипе все же заговорил:

— Где ваш отец? — спросил он. Его тон утратил резкость и звучал почти спокойно.

— Он больше не занимается делами.

— На мой взгляд, мистер Бейн выбрал не лучший момент для отхода от бизнеса.

— Для тех, кто имеет дело с лошадьми, подобных моментов никогда не бывает.

Рабаль на миг стиснул зубы, потом спросил, сверкнув глазами:

— Выходит, ваш отец свалил все проблемы на вас?

— Если хотите, называйте это так. Да, сейчас я управляю семейным бизнесом. Поэтому, желаете вы этого или нет, но вам придется иметь дело со мной.

— Надо же, как повезло! — Странно, но Фелипе произнес это без ехидства.

Джессика не ожидала ничего подобного. Ее бросило сначала в жар, потом в холод и, наконец, в дрожь. Она умела справляться с сарказмом, попытками запугать и тому подобными вещами, но такое…

Слова Рабаля содержали завуалированный намек на некую интимность. Джессика никогда не считала себя неотразимой красавицей и не обладала присущей бойким девушкам уверенностью в себе. Она знала, что обладает умом и целеустремленностью, но ведь мужчины ищут в женщинах нечто иное, не так ли?

Скрипнув зубами, Джессика сунула руки в карманы джинсов, чтобы Рабаль не заметил, как они дрожат. Ей вдруг безумно захотелось прекратить вышедшую из-под контроля беседу.

В детстве она выходила из подобных ситуаций очень просто: давала зарвавшемуся мальчишке тычка. Последний раз Джессика применяла сей аргумент к Джиму Фримену, который насмехался над скобками, установленными на зубах двенадцатилетней Лины. В итоге паренек удалился со свежим синяком под глазом и пострадавшим самолюбием, зато обрел чувство глубокого уважения к сестрам Бейн.

Сейчас Джессика много дала бы за возможность преподать такой же урок Фелипе Рабалю.

К сожалению, прежние славные деньки давно миновали. Нынче ей не пристало вести себя как малолетней хулиганке. Давать волю рукам в двадцать четыре года означает лишь одно — приобретение дополнительных проблем, которых у ее семьи и без того в избытке. Нет, только холодный рассудок способен помочь Джессике справиться с кризисом.

Рабаль взглянул на часы и со вздохом опустил рукав куртки.