Лора Патрик: Один прекрасный день

Эта его растерянность, мгновенно располагающая к себе, глубоко тронула Джин.

— И то, и другое, и третье, — улыбнулась она, — Все правильно.

Молодой человек повернулся спиной, чтобы спуститься по приставной лестнице с крыши.

— Не спускайтесь! — воскликнула она. — Я просто хотела поздороваться. Я могу оставить почту внизу.

Но он уже спускался, а мускулы его икр и бедер напрягались на каждой перекладине. Да. Трейси была права: сосед особенный.

Оказавшись, наконец, на земле, он протянул ей руку.

— Майкл Йетс.

Он оказался высок. Даже босиком он возвышался над ней, по крайней мере, на восемь дюймов. Его рукопожатие было теплым и крепким.

— Вирджиния Хьюстон, почтальон вашего квартала.

Она показала взглядом на свою грудь с официальным значком, нашитым на кармане. Но тут же осознала, что это вышло чуть-чуть лекомысленно.

— Вирджиния! — Он повторил нараспев это имя и решил, что оно очень подходит к ее слегка вздернутому носику и шаловливой улыбке феи.

— Так вы в самом деле купили этот дом?

— Да. Знаете, я никогда не встречал раньше женщин-почтальонов.

— Я не единственная в Соединенных Штатах. А вы что же, собираетесь отремонтировать этот дом?

— Хочу попытаться. А вы устроились временно, на лето?

Она покачала головой.

— Нет, я штатный почтальон. Просто была в отпуске последние две недели, поэтому вы меня не видели. А ведь, наверное, трудно обновить такой старый дом.

— Это я уже почувствовал. А давно вы работаете?

Джин не выдержала и слегка рассмеялась:

— Вы говорите так, словно сочувствуете мне.

— Нет, нет, я ничего такого не имел в виду, — ответил он поспешно искренним тоном.

— Десять месяцев. С прошлой осени.

— И вам нравится?

Она обвела глазами окружающий ландшафт и вдохнула ароматный утренний воздух.

— В такой денек, как сегодня, кому не понравится? — И перевела взгляд на крышу. — Я вижу, вы тоже решили воспользоваться погодой.

Он проследил за ее взглядом. Гораздо приятнее было смотреть на девушку, чем на стропила и кровельный шифер. Глаза у нее были светло-карие, и в них блестели какие-то крохотные искорки, которые невозможно описать.

— Я подумал, что нужно сначала починить крышу, а то, все развалится, когда пойдут дожди. Здесь ведь бывают дожди, не так ли?

— Конечно. И почтальону в такие дни нелегко.

— Что, очень сыро?

— Под дождем не очень приятно развозить почту.

— А вы… вы хорошенькая, — вдруг сказал он.

Джин покраснела, сделавшись от этого еще моложе, хотя ей невозможно было дать больше двадцати двух — двадцати трех лет.

— Спасибо, — сказала она, удивляясь, с чего это так вдруг застеснялась. И чтобы отплатить ему той же монетой, добавила: — А вы тоже симпатичный. Об этом все вокруг говорят.

К ее крайнему изумлению, Майкл тоже залился краской, что получилось и по-мальчишески мило, и одновременно по-мужски обаятельно. Что-то в нем есть определенно привлекательное, решила она. Он улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, и улыбка вышла какая-то странная: уголки губ не поднялись у него вверх, а опустились вниз.

— Странно… — пробормотала она, как это у вас получается.

— Что?

— Ваша улыбка. Она…

— Перевернутая? Мне это уже говорили.

— Но вы улыбаетесь…

— О да, несколько оригинально. Но, мне кажется, и вы довольно оригинальная особа.

Джин широко раскрыла глаза:

— Извините, но я не стремлюсь быть оригинальной…

— Я хотел сказать, живая и непосредственная. Вам это идет. Вы очаровательны.

— Ну, этот разговор ни к чему. Я и так отрываю вас от работы.

— Мне же нужен перерыв.

— В таком случае, мне самой пора работать. Если почту приходится разносить в дождь и слякоть, то тем более ее надо разносить, когда хорошая погода.

— Может, задержитесь и выпьете чего-нибудь холодненького?

Губы у нее и вправду пересохли, но позволить себе этого она не могла.

— О нет, нет. Мне и вправду надо торопиться. Я просто хотела поприветствовать в связи с переездом в наш город.

Джин повернулась и пошла по дорожке, но тут же ощутила лавандовый аромат. Резко остановившись, она прошептала:

— О господи! Забыла! — И, схватив четыре письма, снова повернулась.

Его улыбка была многозначительной, почти вызывающей. Джин небрежно сунула ему письма.

— Самое интересное — наверху. Запах, правда, резковат. Должно быть, тот, кто отправлял, боялся, что он выветрится по пути.

И с этими словами, плавно повернувшись, Джин пошла прочь по дорожке. А Майкл неотрывно смотрел ей вслед, пока она не свернула за зеленую рощицу и не исчезла из виду. Потом почти непроизвольно опустил взгляд на письма в руке. От самого верхнего исходил запах лаванды, и он действительно был резковат. У девушки, которая принесла их, тоже был свой особый аромат. Слабый, он достигал его волнами в тот момент, когда она протянула ему руку и повернулась, чтобы уйти. Легкий, очень легкий, он казался еще более привлекательным, оттого что был едва уловим.