Аманда Мэдисон - Ты самый лучший

— Это невозможно! — Как Генри мог допустить, чтобы она позвонила, да еще и называлась своим настоящим именем?

— Естественно. — Черные глаза встретились с ее зелеными. — Ведь Беатрис здесь.

— Наверное, связь была плохая, — неловко пробормотала она.

— Наверное.

— Или Гвендолин попросила служанку набрать номер, а та что-то перепутала, — поспешно добавила она, заметив промелькнувшую в его глазах насмешку.

Что у него на уме? Что он знает? О чем догадывается?

— Нет, на служанку не похоже. Но и на вашу сестру Гвендолин тоже. Голос был слишком… сдержанным, слишком… утонченным. Насколько мне говорили, она совсем не такова. Впрочем, не мне судить.

Гвендолин напряглась, услышав в его тоне явное осуждение. Да как он смеет судить, не зная?

— Не хотите ли перезвонить? — предложил тем временем принц, указывая на аппарат на туалетном столике. — Просто снимите трубку, и вас соединят с тем номером, с которого звонили.

Господи, как это возможно, недоумевала Гвендолин, чтобы из всех неприятностей случилась именно эта? Конечно, это Беа звонила. Но почему же? Как Генри допустил такое?.. И уж конечно ей вовсе не хотелось разговаривать с Беатрис в присутствии принца.

— Я перезвоню позже.

Выражение его лица не изменилось. Рука, указывающая на аппарат, не опустилась.

— Но, может быть, это что-то срочное?

Гвендолин опустила глаза, чтобы не выдать своего страха и ярости, сняла трубку, и ее сразу соединили. Она услышала голос Беатрис.

— Господи, я так волнуюсь за тебя, Гвен! — воскликнула младшая сестра, не тратя времени на церемонии.

— У тебя нет никакого повода для волнений. Все прекрасно, — ответила старшая.

Ложь. Гнусная ложь!

— Как твои дела?

Гвендолин понимала, что не может сказать сестре всей правды, как и не может вообще разговаривать в присутствии принца. Поэтому должна поскорее закончить разговор.

— Все замечательно. Почему ты позвонила? Что-нибудь случилось?

— Н-нет… — неуверенно протянула Беатрис. — Кроме того, что Генри мне все рассказал. И я сразу разволновалась. Боюсь, даже слишком. По-моему, от волнения неправильно представилась. И… и еще, я хотела сказать тебе, что… очень ценю то, что ты делаешь для всех нас и для меня. Тебе очень тяжко?

— Не тревожься, все прекрасно. Хорошо, что ты позвонила, Гвен. Для меня это очень важно.

— Ты… не жалеешь, что ввязалась в эту историю?

— Нет. И не думай об этом больше. У меня все замечательно. Я люблю вас обоих, очень, — добавила Гвендолин. Звонок сестры напомнил ей, что поставлено на кон. Что зависит от того, насколько хорошо она сыграет свою роль. — Я перезвоню позднее. — Она положила трубку и повернулась к принцу. — Спасибо. Звонок действительно был важным.

— Надеюсь, у вас дома все в порядке.

— Да, благодарю, ваше высочество. — Гвендолин выдавила слабое подобие улыбки.

Он кивнул, поколебался.

— Я уже не увижу вас до вечера. Надеюсь, вы заглянули в сегодняшнее расписание? У вас есть какие-нибудь вопросы?

Гвендолин тут же вспомнила, почему проснулась в ужасном настроении. Принц, конечно, мужчина красивый и явно чувственный, но это не извиняет его диктаторских замашек.

— Я не ребенок, ваше высочество! — воскликнула она, чувствуя приближение приступа ярости и понимая, что вызван он противоречивыми эмоциями. Никогда еще ее не тянуло с такой силой ни к одному мужчине, и все же он был совершенно неподходящей кандидатурой для любовной связи.

— Не сомневаюсь.

— Тогда почему же вы решили снова усадить меня за парту, не согласовав этого с моими желаниями и настроениями? Согласно расписанию у меня сегодня сплошные уроки до четырех часов дня, и первый начинается через двадцать минут.

— Я сделал только то, что действительно необходимо…

— Извините меня, ваше высочество, — резко оборвала его Гвендолин, — но я предпочитаю самостоятельно принимать решения. Возможно, в вашей стране принято, чтобы мужчины думали за женщин, но в моей я имею полное право распоряжаться своей судьбой.

Принц продолжал смотреть ей в лицо, словно лаская взглядом ее губы, нос, щеки.

— Мужчина, естественно, хочет самого лучшего для своей женщины.

Гвендолин ощутила, как по спине пробежала дрожь возбуждения. «Для своей женщины». Но она не его женщина. И даже не собирается становиться ею.

— Женщине трудно уважать мужчину, который не позволяет ей пользоваться собственной головой.

— У нас с вами не политическая дискуссия, леди Беатрис. Я просто прошу вас уделить некоторое время изучению нашего языка и культуры…