Анатолий Охотин - Всего одна ночь

Антон отстраненно полистал обнаруженные бумаги. По напрягшимся скулам и сосредоточенному прищуру Элис поняла, что он о чем-то мучительно размышляет.

— Знаешь, — после паузы наконец заговорил он, — я думаю, нам не стоит связываться с этой дрянью Сваном. Мы и так от него натерпелись. Ради всего святого, забудь об этом подонке. А документы мы анонимно передадим какому-нибудь дошлому журналисту. Он раскрутит это дело.

Элис подняла опущенную голову и в упор посмотрела на Антона. В ее глазах стояли слезы. Качалин нежно погладил ее по голове, смахнул со щек набежавшую влагу. Девушка доверчиво прижалась к Антону, он слышал, как гулко колотится ее сердце и вся она тихонько дрожит.

— Энтони, как мы будем жить дальше?

Он улыбнулся, еще теснее прижимая ее к себе:

— Мы будем хорошо жить, дорогая. С тобой. Вдвоем. Потом втроем. И так далее. Ты пойдешь за меня?

Тяжело вздохнув, она подняла лицо.

— Энтони, если ты втайне надеешься услышать отказ, то глубоко заблуждаешься на этот счет. Я согласна!..

Прошел год.

Диктор питерского аэропорта Пулково объявила о прибытии лайнера из Германии. Антон сразу заметил в толпе прилетевших брата, махнул ему приветственно рукой. Дождавшись, когда брат пройдет таможенные и пограничные процедуры, Качалин устремился к Илье. Братья обнялись.

— Молодец, — похвалил Антон, оглядев ладную фигуру парня и заметив живой блеск в глазах. Это было главное. — Как нога?

— Привыкаю к протезу, — ответил Илья, показав палочку, на которую опирался при ходьбе и, немного помявшись, сказал то, что его волновало в последнее время: — Спасибо, Антон, за все. Ты меня с того света вытащил.

— Молчи, дурачок, мы ведь братья.

— Извини, не научился высокопарно выражаться.

— Да ладно, Илья.

— Как живешь, брат?

— Это ты скоро увидишь своими глазами. Поехали!

Спустя час они неторопливо осматривали недавно отремонтированную квартиру на Васильевском острове Санкт-Петербурга. Ходили по комнатам с высокими потолками, пробовали на прочность новую мебель.

— Прикольно, — восхитился Илья, довольный осмотром. — Евроремонт?

— Почему «евро»? — обиделся Антон. — Просто ремонт. Качественный.

— Ну на те баксы из сумки, про которую ты мне год назад рассказывал, можно было что-то и покруче провернуть.

— Не туда рулишь, браток. Я ведь тебе не все тогда рассказал, времени не хватило, торопились с твоим отъездом на лечение. Так вот, всю обнаруженную сумму мы с Элис вернули правительству той страны, где работали. Нам тепло пожали руки и вручили два билета до Стокгольма. Только и всего. Зато нефтяная компания Криворучко получила солидную страховую премию за погибший вертолет, и Гриша купил этот флэт и оплатил твое лечение. Тебе ясно, откуда ветер дует?

— Более или менее.

— Квартира-то хоть нравится? Без дураков?

— Вид хороший из окна… Жить можно.

— Вот и живи.

— Не понял… А куда же вы денетесь?

— Близкий родственник Элис завещал ей небольшой особняк в предместье Стокгольма. Мы вполне им обойдемся.

— И в Канаду не вернетесь?

— Мы с женой столковались на нейтральной стране, — рассмеялся Антон. — Чтоб никому обидно не было. Кстати, будем заниматься лесным бизнесом, работать с российскими фирмами, уже вовсю идут переговоры. Чуешь, Илюшка, часто будем видеться. — Спрятав усмешку, Антон позвал брата: — Зайди сюда.

Они вошли в небольшую опрятную комнатку, где стояла детская кроватка. Навстречу им, улыбаясь, поднялась Элис с трехмесячным младенцем на руках.

— Он спит, — сообщила молодая мама.

— Мы тихо, — шепотом попросил Антон.

— Ты в порядке? — вполголоса поинтересовалась Элис у Ильи, когда тот поцеловал ее в щеку.

— Нормально, — кивнул Илья, потянувшись к ребенку. — Позвольте глянуть на племяша. — И улыбнулся, увидев посапывающего мальчика. — А как назвали мальца?

— Нашего сына зовут Фрэнки, — торжественно ответил Антон. — Фрэнк Антонович Качалин-Петерсон. Ну как, запоминается?

— Прикольно, — рассмеялся Илья.

— Мы тоже так думаем, — кивнул Антон, обнимая счастливую Элис.