Дейзи Томпсон: Скажи мне «люблю»

Я старалась придать небрежность своему тону, но розовые розы у меня в руках сильно дрожали, выдавая мое внутреннее состояние.

— Нам пора, — уныло вздохнула я, страстно желая, чтобы вся неприятная процедура поскорее закончилась. Но в ответ отец покачал головой.

— Если ты себя сейчас так чувствуешь, хотя обычно достаточно хладнокровно справляешься с любой ситуацией, то можешь представить, каково сейчас бедняге Эвану? — спросил он и улыбнулся. — Давай дадим ему немного времени первым добраться до церкви и успокоиться, прежде чем приедем мы.

Я в сотый раз поправила вуаль, присела и сняла свои очень модные, но не слишком удобные туфли. Отец молчал, и тишину нарушало только отчаянное мяуканье Джои, которую предусмотрительно заперли на кухне, чтобы она не мешалась под ногами.

Затем, минут через десять, отец нервно посмотрел на свои часы и прочистил горло.

— Полагаю, вот теперь нам пора, — сказал он. — Я сейчас скажу шоферу, что мы готовы.

Около наших ворот уже собралась целая толпа местных детей, желавших увидеть невесту. Они толкались, пихали друг друга и смеялись от возбуждения.

Я постаралась изобразить счастливую улыбку и помахала рукой старой миссис Бенсон, которая в своем инвалидном кресле сидела у окна гостиной и тоже наблюдала за мной.

Хотя я прекрасно осознавала, что наша свадьба с Эваном обязательно вызовет повышенный интерес у местной публики, все же не ожидала увидеть у входа в церковь столько народу. И, разумеется, я не предполагала, что соберется такое количество фоторепортеров! Они облепили все ступени церкви, образовав нечто вроде почетного караула.

— Отец! — Я крепко вцепилась в его руку.

— Все хорошо, Дина. Нам следовало догадаться, что все будет именно так. В конце концов, просто невозможно представить, чтобы свадьба сына миллионера не вызвала ажиотажа среди представителей местной и национальной прессы!

— О! — Я глубоко вздохнула. — Смешно, но я редко думаю о том, как Эвана воспринимают окружающие люди. И кто он. О боже! Как мне хотелось бы сейчас сбежать отсюда!

Машина остановилась. Я еще раз глубоко вздохнула и крепко сжала руки, чтобы они перестали дрожать.

Как только я вышла из «роллс-ройса», за моей спиной тут же послышались возгласы «О!», «Ах!» и даже «Ну разве она не хорошенькая!». Лица всех присутствующих были обращены ко мне, и я сделала то, что и ожидалось от счастливой невесты. Я улыбалась и кивала головой, но, когда мы с отцом, наконец, скрылись от солнечного света в прохладном полумраке церкви, с облегчением перевела дыхание.

Тяжелые дубовые двери закрылись за нами, и шум толпы сразу стих. Я на мгновение остановилась, стараясь успокоиться. Маргарет Ангус подошла ко мне и попыталась приободрить нежной улыбкой.

Мы стояли в небольшом коридоре перед вторыми, более узкими дубовыми дверями, ведущими в основную часть церкви. Из-за них доносились приглушенные голоса гостей, собравшихся на церемонию, и торжественные звуки органа.

У дверей замер церковный служка, который должен был подать нам сигнал входить внутрь.

Прошло несколько секунд. Мои глаза постепенно привыкали к полумраку, я продолжала дрожать, теперь не только от волнения, но и от холода — солнечный свет никогда не проникал под этот сводчатый потолок.

С удивлением я обнаружила по обе стороны от дверей две огромные вазы из белого камня. Они были наполнены свежими цветами: белыми лилиями, словно сделанными из воска, белоснежными нарциссами и гиацинтами.

В душном коридоре их аромат казался особенно резким, насыщенным, тяжелым до тошноты.

Туфли опять начали жать, и я то и дело переступала с ноги на ногу. От нервного напряжения у меня на верхней губе выступили капельки пота.

«О Боже, Боже, только бы это все быстрее закончилось», — умоляла я, ощущая, как колотится мое сердце. Я с нетерпением посмотрела на служку, но он по-прежнему не шевелился. Гости все так же переговаривались между собой, а низкие звуки органа настраивали всех на торжественный лад.

«А я стою, чего-то жду», — вдруг всплыли в голове слова из старой школьной песенки, и я почувствовала безумное желание пропеть их вслух.

Мои ладони стали влажными от волнения — я изо всех сил пыталась держать свои чувства под контролем и, стараясь сосредоточиться на чем-нибудь, что могло бы отвлечь меня от происходящего, принялась рассматривать цветочные композиции.

Они были великолепны. Местный продавец цветов превзошел самого себя. Но только зачем, ах, зачем он в ту же самую вазу вместе с белыми гиацинтами поставил кроваво-красные анемоны?