Шэрон Кендрик - Нежный тиран

Она кивнула и, заметив, что он напряженно вспоминает, подбодрила:

— А дальше?

Он засунул руки глубоко в карманы джинсов.

— Был хмурый день, — продолжал он, подумав, что день был таким же серым, как туман во время комы. — У меня был полный карман денег, которые я заработал в Лейси.

Ему вспомнилось чувство радости. Он знал тогда, что расплатился со всеми долгами. Но что-то не давало ему покоя. Какое-то ощущение внутренней опустошенности. Почему? Он не помнил.

С ним в автобусе ехала девушка. Шею ее украшали бусы. На ней было платье, которое больше подходило для бала или вечеринки; отделанное золотой мишурой, оно ярко контрастировало с ее угольно-черными волосами. В руках девушка держала корзинку с фруктами. И всю дорогу они ели фрукты из ее корзинки.

Он жил с ней вместе месяц, может быть, два месяца. Она на некоторое время заполнила мучительную пустоту в его душе. Потом он переехал. Он часто переезжал с места на место.

— И что было потом?

Кайлоран смотрела на него подбадривающе, с доброй улыбкой. Он почувствовал угрызения совести, зная, что ни в коем случае не должен обидеть ее. А ведь он мог легко и жестоко ее обидеть. Он решил ничего не рассказывать ей о той девушке.

— Потом я стал жить в Лондоне и там сделал себе состояние, — ответил он, не задумываясь.

— Как фокусник с кошкой? Он засмеялся:

— Нет, у меня не было кошки.

— Смотри, вот магазин, — сказала Кайлоран. Деревенский магазин изменился. Когда-то в нем торговали овощами и фруктами из местных садов, затем он превратился в уродливое современное сооружение из стекла и пластика. Теперь в нем снова продавали продукцию местных фермеров. Кайлоран заметила рекламу в витрине: «Экологически чистые овощи и домашние куриные яйца». Все возвращается на круги своя, подумала Кайлоран.

В тот день все имело особое значение, но такой это был особенный день! В попытках помочь Адаму восстановить события прошлого она невольно всколыхнула и свои собственные воспоминания.

До возвращения в эти места Кайлоран успела достаточно долго пожить одна и накопить неплохой жизненный опыт. Приехав сюда, она не знала, останется ли тут. Раньше Кайлоран не задумывалась о будущем, оно начало обретать для нее смысл лишь совсем недавно, когда она поняла, что это будущее может оказаться для них общим.

Действительно ли она хотела прожить всю жизнь в поместье Лейси? Задавая себе этот вопрос, Кайлоран в глубине души уже знала ответ.

Адам медленно шел дальше, мимо магазина и вдоль линии хорошеньких домиков, похожих на кукольные. Все они были чисто побелены, и около каждого росли вьющиеся розы, обрамляя вход живописной цветочной аркой. Адам вспомнил, какую щемящую зависть они вызывали в нем когда-то. Ведь это были дома, в которых жили настоящие семьи. В них было уютно, в окнах горел свет, а семья дружно садилась за обеденный стол. На Рождество в этих домах зажигались праздничные елки. А он был просто мальчиком с улицы, одиноким и брошенным.

Дальше дома стали меньше, и они все ближе теснились друг к другу. Между ними возвышались груды мусора, раздуваемые весенним ветерком. На пути попалась стайка мальчишек, которые, увидев незнакомцев, пошептались, а потом уставились на них, словно чего-то ожидая. На их лицах читались злость и подозрительность детей, так и не познавших в своей жизни радостей детства. Таким был когда-то и он, вспоминал Адам.

Они свернули за угол, и Адам почти сразу же остановился перед одним из домов с маленькой террасой.

Дом изменился. Входная дверь была недавно выкрашена в ярко-желтый цвет. Сам он никогда не выбрал бы такой цвет, но, по крайней мере, кто-то хотя бы попытался покрасить дверь. На окне стоял цветочный горшок с худосочными нарциссами такого же, как дверь, цвета. Хотя цветы явно нуждались в срочной поливке, они продолжали упрямо расти и цвести, внушая надежду.

Окаменевшее сердце Адама дрогнуло. Голос слегка охрип от волнения:

— Это было здесь, да, именно здесь!

Окинув взглядом узкую улочку, он впервые увидел свою прежнюю жизнь глазами уже взрослого и опытного человека. Глазами своей матери. Что она переживала тогда? Судить легко, особенно после того, как она предала его. Должно быть, ей несладко приходилось, ведь надо было прокормить и одеть себя и ребенка.

Он пытался представить Кайлоран или любую другую женщину в подобных условиях. Одинокая, беременная, без профессии, без медицинской страховки. Женщинам и теперь приходится тяжело, но матери-одиночке, в то время было, должно быть, в сто раз хуже. За ней по пятам следовали крайняя нищета и всеобщее презрение.