Дениз Робинс - Сладкая горечь

От этих слов у Рейн перехватило дыхание. Огромными серыми глазами она в изумлении уставилась на Лилиас, некстати отметив про себя: «Надо же, она похудела, и вообще выгладит не лучшим образом, бедняжка. А была довольно хорошенькой — пухленькая голубоглазая блондинка, разумеется очень дорого и хорошо одетая, но глупенькая». Лилиас была из тех, с кем Рейн ни за что не стала бы заводить близкой дружбы. Но что она такое говорит?

— Ничего не понимаю, — призналась Рейн.

И дочь банкира все-все объяснила, даже вынула из сумочки письмо и протянула его Рейн. Та, не веря своим глазам, узнала на конверте знакомый почерк. Она молча слушала, как Лилиас с гордостью и очень трогательно пересказывает содержание письма.

— Клифф просто умирает без меня и хочет, чтобы я поскорее вернулась в Лондон, — докладывала она. — Разумеется, вы ничего не знаете, но все началось еще до коронации. А потом Клифф поехал с нами в Норвегию на рыбалку, со мной, отцом и тетей, и там все решилось. Только папа не хочет, чтобы свадьба состоялась раньше, чем мне исполнится двадцать один год.

Рейн сидела не шевелясь. Словно завеса спала с ее глаз — завеса лжи, гнусного обмана и фальши. Теперь она все видела вполне ясно. Лилиас продолжала щебетать, явно радуясь, что может с кем-то поделиться, и Рейн узнавала все больше и больше подробностей. Она начинала понимать, что же на самом деле предоставляет собой Клифф: лгун, дешевый подлый охотник за приданым. Гонялся за богатыми невестами — а ведь мама и бабушка всегда это говорили! — играл одновременно и с ней, и с Лилиас. Если ничего не получится с одной, всегда можно рассчитывать на другую.

Рейн слушала писклявый голос Лилиас:

— Рейн, надеюсь, вас это не шокирует? То есть… я знаю, вы в свое время тоже были неравнодушны к Клиффу. Так говорили, во всяком случае. Мне кажется, я тогда немного ревновала его к вам, но потом…

— О, вам нет нужды ревновать его… — перебила ее Рейн, поставила чашку на блюдечко и встала, прямая и спокойная, с улыбкой на губах.

— Но вы ведь никому не расскажете, пока не будет официальной помолвки?

— Нет.

— И даже Клиффу — если только он вам сам об этом не скажет.

— Не думаю, что мы увидимся с Клиффом.

Лилиас тоже поднялась и кинула на нее несколько озадаченный взгляд.

— А кстати, куда вы сейчас едете?

— Во Францию — к бабушке, там, я надеюсь, состоится моя помолвка c мужчиной, которого я люблю, — медленно и отчетливо произнесла Рейн.

И когда она произнесла эти слова, последние остатки сомнений рассеялись и ее словно осветило яркое солнце. Теперь у нее не осталось никаких сожалений, никакого чувства вины или раскаяния перед Клиффордом. Оставалось только пожалеть Лилиас, которая так верила ему. Может быть, стоит предупредить бедняжку, что за человек Клиффорд? Но, с другой стороны, зачем вмешиваться в чужие дела. Тем более что сейчас Лилиас все равно ей не поверит и не станет слушать. Рейн ведь и сама когда-то безоглядно доверяла этому красивому и невероятно подлому мужчине. Когда-нибудь Лилиас и так все узнает!

Вернувшись вместе с дядей в аэропорт, Рейн послала в Лондон телеграмму Клиффорду. Текст был коротким, но многозначительным: «Только что встретила в Риме Лилиас тчк больше мы с тобой не увидимся тчк Рейн».

Она хорошо представляла, что подумает и почувствует Клиффорд, прочитав эти слова, и надеялась, что после этого он больше не посмеет писать ей.

И вот теперь она ждала Армана. Как чудесно! Судьба, которая была так сурова к ней в прошлом, теперь, казалось, приняла ее сторону — что могло быть удачнее той нечаянной встречи с Лилиас в Риме!

Золотой октябрьский полдень вдруг нарушил шум мотора. К монастырю подъезжала машина. Рейн увидела, как Элен несет поднос в сад, где все собрались к чаепитию. Из окна часовни девушка взволнованно следила блестящими глазами за дорожкой между деревьями. Наконец показалась машина. В ней должен быть Арман. Должен быть!

Она ждала. Урчание мотора, затем какие-то голоса… звуки во дворе… кудахтанье кур, хлопанье крыльев… Заблеял козел. Потом хлопнула дверца машины.

Она ждала. Все ее тело трепетало. Жаркий огонь лихорадки ожидания разливался по жилам.

И терпение было вознаграждено. Дверь мастерской открылась, и вошел Арман. Арман, такой же, каким она его видела сотни раз, в синих джинсах, в старой спортивной рубашке, в шарфике, повязанном вокруг шеи. Он даже не успел как следует одеться — накинул на себя, что попалось под руку, и поехал сюда. Но таким он ей нравился еще больше. У Рейн защемило сердце, когда она заметила, как сильно он похудел за это время. Его и без того большие темные глаза болезненно выделялись на тонком лице. Но сейчас он выглядел невероятно привлекательно; сквозь бронзовый загар на щеках проступил яркий румянец.