Джил Уолбер - Ты жизнь моя!

— Я не сержусь на тебя, — успокоила племянницу Патрисия и украдкой вздохнула.

Этот ребенок не подозревал о ее давних отношениях с Рональдом Расселом, когда она занималась авторскими правами его фирмы звукозаписи. В то время Элис и ее родители жили далеко, в Далласе. Девочка не в состоянии была понять чувств женщины к человеку, который так далек от ее круга, что их любовь могла показаться чудом. Для Патрисии он являлся мужчиной мечты, и теперь с трудом верилось, что знаменитость проявила интерес к неискушенной девушке, какой она была в двадцать один год.

Единственным осложнением в их отношениях оставалась его красавица секретарша Хелен Монтрей. Патрисия до сих пор помнила ледяной тон, которым ее встретили в их офисе. В присутствии этой холеной самоуверенной особы девушка чувствовала себя неуверенно. Она остро осознавала, что ее одежда, приобретенная в одном из универмагов, не шла ни в какое сравнение с нарядами миссис Монтрей от лучших модельеров. Кто-то в агентстве сказал Патрисии, что секретарша Рассела из состоятельной семьи. У нее не было необходимости работать секретарем, и то, ради чего — или кого — она это делала, не укрывалось от глаз. Интересно, удалось ли Хелен обольстить босса? В светских хрониках не появлялось на этот счет никаких сообщений, но Рассел вполне мог сохранить их союз в тайне.

Острая боль пронзила Патрисию при мысли, что Рональд мог жениться на Хелен. Очевидно, Элис заметила огорчение и печаль в глазах тети.

— Ты чем-то расстроена?

Пат с трудом улыбнулась:

— Все нормально. Просто я слишком долго сижу сегодня за машинкой и у меня разболелась голова.

— Ты же сама мне не раз советовала: «Иди и разомни мышцы, глотни свежего воздуха».

Несмотря на душевное смятение, Патрисия рассмеялась:

— Ты говоришь в точности как твоя мать!

Сестра, которая старше на восемь лет, обожала давать советы Патрисии. Теперь дочь Оливии прекрасно усвоила нравоучительный тон матери. Тетушка взъерошила светлые шелковистые волосы племянницы, вынула из каретки незаконченное письмо и поднялась.

— Да, ты права, глоток свежего воздуха мне не повредит. Моя бумажка подождет до завтра. Можешь воспользоваться этим печатным агрегатом для выполнения домашнего задания.

Лицо Элис вытянулось:

— Я собиралась пойти с тобой, тетя Пат.

Патрисия настойчиво подтолкнула девочку на кресло перед машинкой; хотя компания Элис приятна всегда, сейчас она чувствовала острую необходимость побыть наедине со своими мыслями.

— Уроки, которые нам задают, — прежде всего, мадемуазель.

— Кто из нас теперь говорит, как моя мама?

Не по-детски вздохнув, Элис заняла освободившееся место, и частые удары клавиатуры становились все глуше по мере удаления Патрисии от дома. Девочка продолжала работать.

Дорожка, ведущая к заливу, нуждалась в очистке от сорняков, с чувством вины отметила девушка. В последнее время она была слишком занята, приходилось зарабатывать на жизнь и для Элис. Хозяйка совсем забросила свой сад, а он требовал ухода. Дом построен в начале прошлого века, и вокруг него разросся густой старый сад; с годами его площадь уменьшилась, но и эта земля требовала постоянного ухода.

Возможно, Оливия права, советуя Патрисии продать дом. Вырученные деньги позволили бы ей купить скромную квартиру, а оставшуюся сумму можно вложить в ценные бумаги. Оливия даже предложила сестре свою долю за дом, поскольку, выйдя замуж, была вполне обеспечена. Девушка наотрез отказалась от этого предложения. Умирая, отец завещал эту собственность обеим дочерям с условием, что младшая будет жить в доме столько, сколько захочет. Это условие само по себе достаточный подарок, и девушка не могла воспользоваться еще и щедростью Оливии. Патрисия была полна решимости возместить сестре ее долю, хотя откладывать деньги и одновременно нести расходы по поддержанию дома в порядке оказалось намного труднее, чем представлялось ранее.

Только в том случае, если бы страстно влюбилась и собралась выйти замуж, Патриция могла покинуть Сквонегалу, однако, расставшись с Рональдом, она перестала обращать внимание на мужчин. Они казались неинтересными и даже опасными. Не могла она полюбить вновь, зная, какую душевную боль может испытать еще раз.

Любовь ранит, но еще сильнее ранит разлука. Уж лучше посвятить себя ведению хозяйства в отцовском доме; и хотя это занятие лишало Патрисию многих мирских радостей, оно было той ценой, которую приходилось платить и за свою свободу, и за право выбора.