Джил Уолбер: Ты жизнь моя!

Рассел даже не знал, слушала ли ее Пат, и это мало заботило музыканта. Ему никогда больше не хотелось даже прослушать, а тем более исполнять это произведение… Тогда почему же эта девочка — он заглянул в письмо, — Элис Дорст, утверждает, что знакома с «Прелюдиями»? Кто же эта юная почитательница?

Бумага с эмблемой школы не давала никакого ключа к разгадке. Фамилия Дорст композитору явно незнакома. Его мучил вопрос: где и при каких обстоятельствах девочке удалось услышать музыку, посвященную самой дорогой для него женщине в мире, и Рональд почувствовал, что теперь ему не будет покоя, пока не найдет ответ на эту загадку… Он нажал на кнопку переговорного устройства.

— Да, босс? — тут же послышался голос всегда готовой к услугам секретарши.

— Ты все еще здесь?! — Рональд придал интонации строгость.

— Ты разрешил мне уйти с полудня. До двенадцати еще две минуты, — бодро заявила та. — Мне их потратить на работу или на то, чтобы оправдываться перед тобой?

— Плутовка! Ты же сама считаешь, что без тебя не обойтись, — проворчал Рональд. — И вот тебе шанс доказать это. Скажи, не было ли на конверте письма этой девочки, Дорст, обратного адреса?

Тонкий слух музыканта уловил, как Хелен зашуршала бумагами.

— Да, есть. Я его отложила, собираясь написать ответ.

Рассел почувствовал, как внутри у него все напряглось; только благодаря годам концертной практики ему удалось сохранить дыхание ровным.

— Наверное, это адрес школы, в которой она учится?

— Нет, конверт подписан от руки, обратный адрес — какая-то загадочная Сквонегала в Голд Пойнте. Ничего себе местечко!

Нет, не может быть, чтобы это бы тот дом, который я помню, с грустью подумал музыкант. Он уже начал кое о чем догадываться, но являлась ли его догадка верной?

— Принести тебе конверт?

— Нет, спасибо, Хелен. Это все, что я хотел узнать.

Дальнейшее лучше выяснять самому. Теперь ему нужно идти по наметившемуся следу и посмотреть, куда он приведет.

— Ты уже в третий раз проверяешь почтовый ящик, — проворчала Патрисия. — Чего ты ждешь, розыгрыша в лотерею?

Племянница слегка покраснела.

— Я надеялась, что придет ответ от Рональда Рассела. Прошло уже целых две недели!

— Две недели не такой уж большой срок для человека его положения, — попыталась утешить ее Патрисия, не отрывая глаз от пишущей машинки с начатым письмом в страховую компанию. Вдруг ее пальцы замерли на клавишах. О нет, этого не может быть! — Разве ты напечатала письмо не на бланке школы? На какой адрес должен прийти ответ?

Элис смущенно повела плечами:

— Конечно, я взяла школьный бланк, но…

— Что «но»? — Пат едва могла говорить из-за комка в горле: она совсем не собиралась ввязываться в это дело. Всего лишь помогла девочке набросать черновик письма, поскольку та придавала своему посланию большое значение. Племянница и понятия не имела, каких душевных мук это стоило. Даже сейчас, после пяти прошедших лет, Рональд Рассел оставался незаживающей раной в ее сердце. — Элис! — требовательно повторила Патрисия, когда молчание слишком затянулось. — Что значит «но»?

— Наш учитель все время говорит, что нужно проявлять инициативу, вот я и проявила, — стала оправдываться девочка. — Я добавила от руки приписку, и на конверте — твой адрес. Думала, что так быстрее получу ответ… Ведь я здесь пробуду еще месяц, пока не вернутся мама с папой. Я же не могла, воспользоваться нашим адресом!

— Но теперь ему известно, где ты живешь! Где я живу, чуть не вырвалось у Патрисии. Элис не могла понять причину беспокойства любимой тетушки.

— Он не какой-то там маньяк или еще что-то. Он знаменитый и уважаемый музыкант. Ничего страшного, что я воспользовалась этим адресом, правда? — Озабоченное лицо тети не позволяло детскому голосу звучать уверенно.

— Что за приписку ты сделала? Лицо Элис залила краска:

— Я написала, что, когда слушаю его записи, у меня мурашки бегут по коже. Даже не знаю, зачем я это добавила. Ты хорошо составила письмо, но мне захотелось добавить что-то от себя. Ты думаешь, этого не следовало делать?

Чувство вины в набухших от слез глазах девочки заставило Патрисию смягчиться.

— Ничего ты не испортила. Специалисты по психологии рекламы говорят, что постскриптум — самая читаемая часть делового письма. Тут сработала твоя интуиция.

— Правда? Значит, все в порядке? Мне надо было посоветоваться с тобой… Я так рада, что ты на меня не сердишься!