Лесия Корнуолл - Мимолетная страсть

Изабель подавила порыв разгладить юбку. Джейн открыла дверь, считая, что Изабель мгновенно кинется выполнять распоряжение Онории, но та повернулась и обняла Робина: мальчик притих и перестал улыбаться сразу же, как только Джейн ворвалась в детскую.

Изабель поцеловала его в щечку и прошептала на ушко:

— Попроси няню, чтобы повариха собрала для нас весь засохший хлеб. Встретимся у пруда с утками в три часа.

— Я возьму еще мой хлеб с ленча, — шепнул Робин в ответ.

— Я тоже, — ответила Изабель, и сын улыбнулся.

— Растущие дети нуждаются в еде, а утки — грязные создания, — неодобрительно произнесла Джейн, наклонившаяся, чтобы подслушать личный разговор матери и сына. Улыбка Робина снова увяла. Изабель с трудом удержалась от резкого ответа, это может обернуться для нее очередными неприятностями.

— Увидимся в парке, — сказала Изабель и заговорщицки улыбнулась сыну, выходя из комнаты. На кислое лицо Джейн она решила внимания не обращать.

Онория гневно посмотрела на Изабель, занявшую свое место за столом.

— Ленч всегда накрывают ровно в час, Изабель. Ты опоздала больше чем на полчаса. С твоей стороны весьма неосмотрительно заставлять Чарлза и меня ждать.

— Простите. Я была с Робином в детской, — пробормотала Изабель.

Онория нахмурилась еще сильнее.

— Ты слишком нянчишься с этим мальчиком. Тебе следует ограничить свои посещения одним разом в неделю, причем всего на несколько минут. Ты влетаешь в детскую в самое неподходящее время и мешаешь его урокам.

Изабель уставилась на тарелку с супом-пюре из лука-порея, любимым блюдом Чарлза, которое подавали очень часто. Она его терпеть не могла и позволила себе на мгновение скривить губы.

— Забиваешь голову мальчика всякой чепухой, рассказываешь ему сказки, — добавил Чарлз, резко встряхнул салфетку и положил ее на колени. — Ему следует больше времени проводить со своими наставниками. Его латынь просто ужасна.

Изабель заставила себя проглотить ложку ненавистного супа, лишь бы удержаться и не спросить деверя, насколько хорошо знает латынь он сам. Она помнила, как Роберт говорил, что в школе Чарлз был худшим по всем предметам. Однако же Роберт назначил его ответственным за управление делами сына до тех пор, пока мальчик не достигнет совершеннолетия. Изабель, разумеется, запрещалось выяснять подробности управления графством.

Негодование оставляло такой же отвратительный привкус, как и суп. Как только ленч закончится, Изабель закажет Робину у Хэтчарда целую дюжину новых книжек, и ни одной на латыни!

— Джейн сказала, что ты валялась на полу в детской в измятом и грязном платье. И отметила, что тебя не помешало бы причесать. Ты что, считаешь, что в таком виде следует появляться перед восприимчивым ребенком? — требовательно спросила Онория.

Изабель так сильно прикусила язык, что ощутила вкус крови, но возражать не стала. Нет никакого смысла злить свекровь лишний раз. В особенности сегодня. Она чувствовала, как начинают пылать щеки, а гнев, комом вставший в горле, не давал больше проглотить ни капли супа.

— Полагаю, кровь сказывается, — добавила Онория, метнув очередное обвинение в адрес матери Изабель.

Изабель сосредоточенно пристроила ложку на край тарелки, стиснула лежавшую на коленях салфетку и с силой скрутила ее, воображая, что это жирная шея Онории.

Не ее вина в том, что мать разрушила свой несчастный брак и сбежала с итальянским музыкантом, когда ее дочери было всего десять. Она выбрала любовь и счастье — две вещи, которых Изабель будет вечно недоставать благодаря завещанию Роберта и извращенным представлениям Онории о подобающем поведении.

Зато у нее было тайное свидание с Блэквудом, и это сглаживало язвительность сегодняшних слов Онории.

Свекровь продолжала разглагольствовать о правильном воспитании мальчиков, но Изабель ее больше не слушала. Онория не имела никакого права указывать другим, что такое быть матерью, вырастив двоих таких гнусных, бесчувственных, эгоистичных сыновей, как Роберт и Чарлз.

Изабель позволила себе погрузиться в сладостные воспоминания о произошедшем в саду Эвелин. Может быть, она и вправду похожа на свою мать, и всего лишь требуется мужчина, пользующийся дурной славой, вроде…

— Маркиза Блэквуда, — громко сказал Чарлз.

Изабель в ужасе посмотрела на деверя. Он захохотал, его свиные глазки чуть не полностью исчезли в складках сальной кожи.

— Опять грезила наяву? — Он снова захохотал. — Воображаю, как сильно тебя потрясло имя этого мерзавца, и есть за что.