Дина Аллен - Репетиция свадьбы

Она держала трубку левой рукой, и Майлз только сейчас заметил, что на ее среднем пальце больше нет обручального кольца от Жана-Луи. Его мозг взорвался вихрем предположений. Она расторгла помолвку? Или это сделал сам художник?

Дождавшись, пока она повесит трубку, Майлз спросил:

— Тебе в Вест-Энд? Подвезти?

— Нет, спасибо, — сухо сказала она и вышла.

Интересно, куда она отправилась?

В этот вечер давали «Тоску», одну из любимых опер Майлза, но ему так и не удалось не только по-настоящему насладиться музыкой, но и просто сосредоточиться. Слишком много вопросов вертелось сейчас у него в голове. После спектакля он пошел в клуб.

Когда он вернулся домой, Патриции не было. Она появилась около трех часов утра, когда Майлз был уже в постели.

С этого момента она сторонилась его, избегая даже встречаться взглядом. Но он заметил, насколько усталой и измученной выглядит девушка. Не исключено, что она боится крепко заснуть, чтобы снова не оказаться в его комнате, подумал Майлз. Он часто просыпался среди ночи и вслушивался, но Патриция не появлялась, хотя стул, по-прежнему пододвинутый под дверную ручку, немедленно просигнализировал бы о любой попытке попасть в комнату.

По его сведениям, на дом в Челси уже нашелся покупатель, готовый заплатить наличными, и сделка должна была вот-вот состояться. Не этого ли ждала Патриция? Получит деньги и преспокойно вернется к своему Жану-Луи… Но как быть тогда с исчезнувшим обручальным кольцом, ведь это что-нибудь, да должно означать? Если она его просто не потеряла. Майлз пытался выбросить ее из головы и сосредоточиться на работе, но выходило, что он думает о Пат едва ли не больше, чем после ее исчезновения. Это было даже мучительнее, потому что их отношения успели зайти гораздо дальше. Теперь он познал ее тело и не мог забыть наслаждения, которое испытал.

Еще через две недели весна уверенно заявила о своих правах. В один из теплых благодатных вечеров Майлз привез портрет девушки из офиса домой. Он повесил его в холле вместо зеркала, чтобы тот сразу бросался в глаза.

Вскоре после полуночи раздался шорох шин подъехавшего к парадному входу такси, потом ключ повернулся в замке, и Майлз поспешил в холл, чтобы увидеть реакцию Патриции.

Она застыла перед полотном, сжимая в руке черный плащ. Потом медленно повернула побледневшее лицо к Майлзу, который стоял, небрежно прислонившись к косяку двери. В огромных глазах девушки застыл немой вопрос.

Сунув руки в карманы, он подошел к ней со снисходительной улыбкой.

— Ты ошиблась, Жан-Луи не смог устоять. Для твоего жениха деньга все же значат больше, чем какая-то там любовь. — Он сделал ироническое ударение на последнем слове. — Скорее всего, он не знал, кто покупатель, но предложение продать работу принял без долгих раздумий.

Патриция слегка вздрогнула, но тут же гордо выпрямилась и саркастически заметила:

— Не слишком ли дорогой способ заработать такое дешевое очко?

— Ты думаешь, что я приобрел ее только для того, чтобы показать, какое ничтожество твой Жан-Луи? О, у меня была иная цель.

В ее глазах, подернутых пеплом усталости, немедленно зажегся тревожный огонек. Не дождавшись продолжения, она сердито воскликнула:

— Прекрасно, ну и что из этого? Валяй дальше! Тебе ведь не терпится очередной раз уязвить меня!

— Эта картина, — нахмурившись, резко сказал Майлз, — чистейшая фикция. Из тебя тут сделали святую невинность, тщательно маскируя тот факт, что притворство и обман стали смыслом твоей жизни. Ты и Жана-Луи провела — он увидел в тебе то, чего и в помине не было.

На ее смертельно побледневшем лице резко выступили нежные мазки румян, отчего оно приобрело какое-то неестественное выражение.

— Боже мой, о чем ты? — пролепетала она дрожащим от ужаса голосом.

— О том, что если не существует оригинала, то нечего делать и копии.

— Нет! — Ее глаза полыхнули бешенством и отчаянием. — Я не позволю тебе уничтожить портрет!

Она раскинула руки в стороны и загородила собой картину, повернувшись лицом к Майлзу. Но тот только рассмеялся и, схватив ее за руку, отшвырнул прочь, одновременно выхватив из кармана небольшую бутылочку с какой-то жидкостью. В одно мгновение он сковырнул пробку большим пальцем и выплеснул содержимое на портрет, стараясь попасть прямо в лицо.

— Нет!!!

С отчаянным криком Патриция вырвалась из рук Майлза. Рванувшись к картине, девушка протянула к ней руки, и он испугался, что она собирается вытереть кислоту. Он схватил ее в охапку и оттащил назад, принуждая смотреть, как жгучая жидкость с шипением и бульканьем въедается в холст. Цвета смешивались и блекли, тяжело оплывая на неповрежденную часть полотна и ложась на нее длинными липкими струпьями.