Через несколько минут Дженни вежливо обратилась к ней:
— Простите, кажется, вы дочь доктора Риссона? Я не ошибаюсь?
Ким оторвалась от журнала.
— Да. — Она притворилась, что только сейчас заметила ее. — Да, я Ким. А вы… — Она запнулась, будто вспоминая ее имя.
— Дженни. Дженни Триби. А это Кирби, мой сын.
— Ваш сын? — Малышу было не больше года.
Дженни кивнула.
Значит, она мать-одиночка. Должно быть, ей приходится нелегко.
— Какой прелестный ребенок.
— Спасибо. А вы живете где-то неподалеку? — оживленно спросила Дженни, надеясь скрасить непринужденной беседой томительное стояние в очереди.
— Да. Вообще-то у меня дом во Флориде, но какое-то время я буду жить здесь. А может быть, и насовсем останусь.
— О, у вас будут замечательные соседи. Я живу на Мичиган-авеню. Прямо за цирком.
Рядом с Тони, подумала Ким. Как удобно для них обоих.
Дженни продолжала:
— Когда мы с мужем купили этот дом…
Ким склонила голову набок. С мужем?
— Вы замужем? — перебила она.
— Да, — кивнула Дженни.
— Но… я думала… я подумала, что вы и Тони… — Она запнулась. Дженни смотрела на нее непонимающим взглядом. — …встречаетесь, — покраснев, закончила Ким.
— С Тони Хофманом? — медленно проговорила Дженни. — Так вы подумали?.. — Женщина прищурилась, потом рассмеялась, да так громко, что ребенок заплакал. — О Господи, нет, конечно. Хотя я понимаю, почему вы так подумали. Мы вместе пришли на вечеринку. Вместе ушли. А на следующий день вместе приехали на работу.
Чувствуя себя последней идиоткой, Ким глупо улыбнулась.
Дженни покачала головой и сунула ребенку соску.
— Тони живет в соседнем доме. Он лучший друг моего мужа. Мой благоверный не захотел идти на вечеринку, так как никого там не знает. А Тони сдал свою машину в мастерскую. Вот я и подвезла его. А на следующий день подбросила его на работу. Но, слава Богу, на днях он купил новую машину. Он вообще последнее время немного не в себе, скупает все подряд.
— Что вы имеете в виду? — спросила Ким, передавая пакеты с клюквой кассирше.
— Он полностью обставил свой дом. За час, представляете? Не понимаю, что на него нашло.
Ким расплатилась за клюкву.
— Было очень приятно поболтать с вами, Дженни, — сказала она, отходя от кассы. — Желаю вам счастливого Рождества.
— И вам того же, — улыбнулась Дженни.
* * *
— Что с тобой происходит? — наклоняясь вперед, спросил отец. — Ты весь вечер витаешь где-то в облаках.
— Я знаю. Прости. Просто… я думаю.
— О чем или о ком?
Ким печально улыбнулась:
— Я совершенно не умею скрывать свои чувства.
— Хочешь, поговорим?
— Да нет, не о чем говорить. Не знаю. Я злюсь на себя.
— Почему?
— Потому что я — упрямая, самовлюбленная тупица. Ты можешь оспорить мое мнение, — улыбнулась она.
— Мне я оказалось, что ты говоришь обо мне, — отшутился отец.
Ким засмеялась.
— Думаю, с годами все становятся похожи на своих родителей. Кажется, так принято говорить?
Отец подумал секунду и серьезно спросил:
— А что, если твой отец изменился?
— Не знаю. Я, во всяком случае, не изменилась. К тому же слишком поздно что-либо менять.
— За прошедший месяц я усвоил одну мудрую истину: никогда не бывает слишком поздно.
— Кстати, — желая сменить тему, Ким взглянула на часы, — половина двенадцатого. Ты еще не очень проголодался? Может быть, не будем ждать двенадцати?
— Ну уж нет. Все в свое время. После того как часы пробьют полночь, обменяемся подарками и…
— Папа, я уже говорила тебе, что получила свой подарок…
Он улыбнулся:
— Я еще не видел, как ты катаешься на нашем катке.
— Завтра, может быть, увидишь.
— А сейчас? Я бы мог смотреть из окна, — сказал он, вставая и зажигая свет во дворе.
Ким удивленно взглянула на него:
— Прямо сейчас?
— А почему бы и нет? В конце концов, сегодня Рождество.
Ким кивнула. Если она как следует утеплится, то, может быть, и сумеет противостоять холоду. Надо только двигаться, и тогда мороз не страшен.
— Хорошо, — сказала она и отправилась искать недавно купленные коньки.
Гарольд стоял у окна, наблюдая, как Ким выбирается на лед. Сделав несколько скользящих шагов, она помахала ему. Отец, гордо улыбался, глядя на дочь. Гарольд с удовольствием понаблюдал бы за ней еще, но ему предстояло выполнить одно дело.
* * *
Несколько минут назад пошел снег, и Тони включил дворники. Когда он затормозил у дома Риссонов, по радио запели рождественский гимн. Гарольд Риссон удивил его, настояв, чтобы он приехал к нему, как только сменится с дежурства. В конце концов, он мог побеседовать о предписанном лечении с Гаркави. Ведь это он его кардиолог, а не Тони.
Читать дальше