Триш Мори - Все очень просто

Тина покачала головой и нахмурила светлые брови:

— И все это было из-за моей ненависти?

Лука воспрянул духом, потому что она сказала эти слова без злости. Тина как будто бы искала тот самый конец веревки, который поможет распутать узел.

Он испытал облегчение, ведь она по-прежнему слушает его и пытается найти смысл в его действиях.

— Потому что так было необходимо. Разве ты не понимаешь? Путем провокаций, убеждая самого себя в том, что это твоя вина, я вызвал тебя в Венецию. И стал действовать, назвав это местью. Мне было легко злиться, ведь я был в бешенстве из-за Лили. Она была готова оставить дом в таком ужасном состоянии. И еще я не забыл тебя, и это делало меня еще безумнее. — Лука немного помолчал. — Я сожалею о том, что сказал и сделал… Я это сделал, чтобы ты уехала как можно дальше. Это было больно, как и слова, которые я сказал прежде, чем ты покинула Венецию, но они нужны были для той же цели. Почему? Потому что я должен был верить в худшее, в то, что ты уничтожила нашего ребенка. — Лука почувствовал, как Тина вздрогнула, как будто снова переживала боль его обвинения, и сжал ее руку еще сильнее. — Мне очень жаль… Потому что так же, как и в ту ночь, которую мы провели вместе, мои ужасные слова сработали, и на этот раз ты уехала из Венеции. — Он пожал плечами и посмотрел на холм, где была могила Лео. — Я поплатился отчасти потому, что никогда и не подозревал о существовании моего сына.

Волны разбивались о скалы внизу, брызги летели высоко, капли сверкали, как бриллианты на неярком солнце, а потом испарялись, словно их и не было.

— Я никогда не смогу загладить перед тобой вину за все, что совершил, — глухо произнес Лука. — Мне очень жаль.

Несколько мгновений Тина молчала, и он ждал — в любой момент она может убрать его руки, поблагодарить за объяснения и справедливо прекратить их общение. На этот раз навсегда. Но ее руки почему-то все еще были у него в ладонях.

Тина задала всего один вопрос:

— Почему было необходимо так жестоко со мной обращаться?

Лука посмотрел ей в глаза, в эти янтарные пропасти, ради любви к которым он приехал сюда.

— Потому что в противном случае я должен был бы признать правду. Я люблю тебя, Валентина. Знаю, ты не хочешь это слышать от меня после всего, что произошло, после всего, чему я тебя подверг. Но я должен был приехать и увидеть тебя. Должен был спросить: возможно ли, что однажды ты… простишь меня?..

Она недоверчиво посмотрела на него:

— Ты меня… любишь?!

Она ему не верит. Лука не был удивлен. Чудо, что она не ударила его еще раз за эти слова.

— Да. Я идиот и дурак, конченый человек, после того, что сказал тебе, что сделал. Но я люблю тебя, Валентина! И я не могу смириться с мыслью, что ты не будешь частью моей жизни. Уехав из Венеции, ты забрала с собой мое сердце. Конечно, я хватаюсь за соломинку… Ты слишком хороша для такого, как я. Ты заслуживаешь лучшего. Намного лучшего…

— Возможно, ты прав, — сказала Тина, и новые слезы потекли из ее глаз. Лука почувствовал, как все сжалось у него внутри. — Может быть, я заслуживаю лучшего. Но, черт возьми, Лука Барбариго, я тебя люблю! И хочу быть с тобой.

Может ли человек умереть от счастья? Лука задавался этим вопросом, когда прижимал к себе лицо любимой, позволяя ее словам просачиваться через сознание и проходить долгий путь от сомнений к уверенности.

— Валентина, — прошептал он ее имя, потому что ничего лучше он не смог придумать, чтобы вы сказать свои чувства.

Он любил ее! Тина могла видеть это в его глазах, ощущала это в его нежных прикосновениях. Чувствовала в мерцании морского соленого воздуха между ними и в связи их сердец.

Их губы слились, соль слез смешалась с солью моря, и она чувствовала их общую потерю и обещание счастливой жизни и любви.

— Я люблю тебя, — прошептал Лука. — О боже, понимание этого заняло слишком много времени. Но я действительно люблю тебя, Валентина! И знаю, что не заслуживаю того, чтобы спрашивать об этом… Но ты… согласна стать моей женой?

В ее сердце возник радостный отклик, слезы радости появились на глазах:

— О, Лука, да! Да, я буду твоей женой!

Лука поднял Тину на руки и держал крепко. Он укрыл ее от ветра и брызг, от грохота волн, и она почувствовала себя его частью. В эту минуту она была частью его самого. И когда Лука опять поставил ее на ноги, он серьезно взглянул в ее глаза:

— Может быть, после того, как мы поженимся… Если ты захочешь, мы могли бы попробовать еще раз? Родить еще одного ребенка. Братика или сестричку для Лео.