Кара Уилсон - Чудес не бывает!

Интересно, сколько ей лет? — подумала Мэнди, наблюдая, как искусно хозяйка обращается с гостями. По-видимому, где-то между тридцатью и сорока годами… ближе к сорока, пожалуй. Но ее возраст выдавал только огромный жизненный опыт, читаемый в ясных глазах. Черты лица Ренаты были тонкими, лицо в форме сердца освещалось удивительно красивыми голубыми глазами. Большой улыбчивый рот, высокий гладкий лоб, темные волосы уложены греческим узлом на стройной шее, да, она, несомненно, была красива.

Влюблен ли в нее Стивен? Мэнди видела, как действует на него очарование Ренаты. Весело болтая, она вовлекла его в общую беседу. Но даже полностью монополизировав его внимание, задавая быстрые профессиональные вопросы об экспедиции в пустыню, она ухитрялась доминировать над всеми остальными гостями, включаясь в любой разговор, затрагивающий большей частью специальные и сложные для понимания темы. И какими блестящими ни были бы высказывания других, Ренате удавалось затмить всех. Она казалась солнцем, вокруг которого вращаются планеты, притянутые ее магнетизмом, красотой и сердечностью.

Мэнди не могла не почувствовать, что не внесла никакого вклада в общую беседу. Поэтому она облегченно вздохнула, когда веселая компания покинула стол и перешла в танцзал, где около стен стояли удобные диваны, а пол устилал мягкий ковер.

Когда Мэнди заметила, что все направляются к диванам, сердце ее замерло. Неужели предстоит еще одна «приятная беседа»? Ну уж нет! Сидеть и смотреть, как танцуют другие, — это не для нее. Несколько пар уже кружились в вальсе.

Она резко повернулась и увидела рядом с собой Рамона.

— О, Мэнди, я так рад, что ты сегодня здесь! Когда я увидел, как вы подходите к столу Ренаты, то не поверил своим глазам. — Голос его необычно дрожал, темные глаза сверкали. — Это чудо, просто чудо! — горячо воскликнул он. Пылкость его слов была чуть-чуть излишней, но Мэнди польстило его явно восторженное отношение к ней. — А джентльмен, который сопровождает тебя? — Рамон кивнул в сторону Стивена. — Это тот самый профессор, у которого ты работаешь?

— О нет. — Мэнди рассмешила его ошибка. — Мой профессор — седой ученый. Стивен Хирон — его племянник.

— А, месье Хирон, — мрачно откликнулся Рамон. — Англичанин, который ведет геологические исследования неподалеку от дворца моего отца. Я слышал о нем, но никогда с ним не встречался. Как плохо, что ты имеешь отношение к нему. Он не слишком популярен в нашей семье. — Юноша пожал плечами. — Смотри, он уже танцует с Ренатой… пока мы тратим время на разговоры.

Рамон протянул ей руку, и они закружились в вальсе. Впервые он оказался так близко от нее. Мэнди не могла не ощущать волнующую близость его сильного, стройного тела. Танцевал он, как она и предполагала, превосходно. Они молча кружились по залу. Мэнди казалось, что она уносится куда-то в теплом золотом потоке звуков. Музыка, волшебство вечного танца, красивый партнер, огромный зал со сверкающими огнями, открытые окна, за которыми простиралось таинственное море, — все это кружило ей голову.

Когда музыка смолкла, для Мэнди и Рамона показалось вполне естественным, держась за руки, выйти на террасу.

— Не посидеть ли нам немного? — застенчиво предложил Рамон.

— Конечно, здесь великолепно.

Они прошли по террасе и спустились в заросший цветами внутренний дворик. Рамон указал на скамейку рядом с живой изгородью из гибискуса, залитую светом из окон танцевального зала. Не слишком-то подходящее место для флиртующих парочек, с облегчением подумала Мэнди. Интересно, был ли Рамон во время танца так же взволнован их близостью, как она сама? Она чувствовала, что это так. С любым другим молодым человеком подобное вступление привело бы к уединению под пальмовыми деревьями… и к неизбежным поцелуям.

Но Рамон, сидящий рядом на довольно неудобной каменной скамье, казалось, был поглощен какими-то своими мыслями, свет из окон освещал гордое смуглое лицо, классический профиль.

Брызги от вращающегося фонтанчика долетали до клумб, от которых распространялся сладкий дурманящий аромат жасмина и левкоев. От Рамона тоже пахло сладковатыми духами… это удивило Мэнди еще во время танца. Стивен после душа воспользовался одеколоном с ароматом сосны, но это не говорило ни о чем, кроме как о его чистоплотности. К этому еле уловимому запаху, как заметила Мэнди сидя за столом рядом с ним, примешивался слабый запах нафталина от костюма, одолженного у профессора. Потребовалось бы нечто большее, чем несколько жалких шариков нафталина, для того, чтобы смутить самонадеянного мистера Хирона…