Кара Уилсон - Чудес не бывает!

Мэнди увидела, что Стивен что-то небрежно пишет на клочке бумаги, вынутом из бумажника.

— Мне кажется, будет забавно, если я сам сообщу Ренате о своем присутствии, — пояснил он. — Прошлой зимой мы были добрыми друзьями. Я даже собирался позвонить ей и сообщить, что остановился в Ла Сузе.

— Так вот почему вам понадобилось остаться? — не смогла удержаться Мэнди. — А вовсе не затем, чтобы потанцевать со мной?

Стивен рассмеялся:

— От этих серо-зеленых глаз ничего не спрячешь! Но, клянусь, больше всего на свете я хочу потанцевать с вами, если вы простите мою природную неуклюжесть. Не хмурьтесь! Да, мне действительно очень приятно встретиться с Ренатой. Кстати, пока я буду общаться с ней, вы, без сомнения, сможете насладиться обществом вашего принца пустыни.

Сложив записку, Стивен передал ее официанту с краткой инструкцией на арабском языке. Когда письмо было доставлено по назначению, эффект был мгновенным. Прелестное лицо Ренаты осветилось улыбкой, и, взглянув через зал на то место, которое указал ей официант, она приветливо помахала рукой.

— Мадам будет очень рада, если вы и молодая леди присоединитесь к ней, — вернувшись, объявил официант.

Не было причин отказываться от приглашения. У профессора был еженедельный расчет с рестораном, о чем он сообщил племяннику перед уходом.

— Пошли, малышка. Вперед! — взяв девушку за руку чуть пониже локтя, Стивен увлек ее через лабиринт обеденных столиков к заветной цели. Стол Ренаты был большим и круглым, празднично украшенным цветами и хрустальными подсвечниками, в которых горели белые свечи.

— Стивен, мой дорогой, как чудесно! — протянув руки, она привлекла его к себе и тепло расцеловала. — И твоя приятельница… — Ее улыбка, адресованная Мэнди, была ослепительной, но скорее снисходительной, чем дружеской.

— Аманда Лаваль, — представил свою спутницу Стивен. — Дочь знаменитого кембриджского историка.

— Как интересно! Разумеется, я слышала о работах доктора Лаваля.

Мэнди стало любопытно, соответствовали ли слова этой дамы действительности или были просто данью вежливости. Она разозлилась, что Стивен упомянул имя ее отца, как будто была необходимость как-то подкрепить ее собственное положение!

Ей еще предстояло узнать, что подобные интеллектуальные ярлычки служили своего рода допуском в круг Ренаты. У Мэнди просто язык зачесался заявить, что хотя она и дочь известного историка, но, кроме того, достаточно квалифицированная машинистка и стенографистка, зарабатывающая на жизнь этой простой, на их взгляд, профессией. Но даже если бы у нее и хватило мужества произнести эту тираду, сейчас явно было не время показывать свои коготки.

— Садитесь рядом со мной, дорогая, — сказала Рената, протягивая ей руку. — Официант! Еще один стул, пожалуйста.

Стол был достаточно большим, чтобы разместить вновь прибывших. Мэнди оказалась между Ренатой и Стивеном. Мило улыбнувшись. Рената представила всех присутствующих. Подняв глаза, Мэнди встретила изумленный взгляд Рамона. Юноша, по-видимому, был настолько поражен ее неожиданным появлением, что даже не упомянул об их знакомстве.

Вскоре Мэнди поняла, что каждый из собравшихся чем-то знаменит — тут были известный скульптор, необыкновенно талантливый французский театральный режиссер, недавно женившийся на кинозвезде, восточный нефтяной магнат и американская журналистка неопределенного возраста.

Создавало определенную неловкость то обстоятельство, что Стивен и Мэнди уже пообедали и отказались сделать это еще раз. Им пришлось просто наблюдать за тем, как одни блюда неторопливо сменялись другими, ограничившись рюмкой вина. Мэнди решила присоединиться к остальным, только когда дело дошло до десерта и мороженого, а Стивен взял персик.

Во время обеда Рамон выглядел так, будто находился не в своей тарелке. Выпив пару бокалов шампанского, он почувствовал, что самообладание вернулось к нему, и смог дружеской улыбкой ответить на очередной вопросительный взгляд Мэнди. Сидя рядом с толстым желтолицым нефтяным магнатом, он выглядел таким юным и прекрасным!

Просто удивительно, какими непривлекательными могут быть знаменитые люди! Маленький невзрачный скульптор с большими печальными темными глазами напоминал гнома, лысеющее театральное светило украшали три подбородка, его супруга-кинозвезда была покрыта таким слоем грима, что он полностью скрывал красоту, если, конечно, она ею обладала. Из всей компании только Рената выглядела очаровательно.