Рената Тревор - Вечер в Париже

— Ты что, считаешь меня ребенком? — упрекнула она Эжена.

Тот громко рассмеялся.

— О нет! Ты отнюдь не ребенок. Вообще, ты довольно странная особа. Признаюсь, я осторожничаю с тобой. Я до сих пор не уверен, что предпочесть — оберегать ли тебя даже ценой собственной жизни или же… заняться с тобой любовью.

Кристина ахнула, глядя на него расширенными от удивления глазами. Нежный румянец проступил у нее на щеках.

— Теперь я вижу, что о наглости французов в отношении женщин говорят чистую правду! — Голос Кристины возмущенно задрожал. — Со мною… не смей больше со мною так говорить!

— Человек, с которым я тебя видел в Париже, вообще не был способен говорить, — холодно напомнил Эжен. — Он вел себя непозволительно. Потом я сообразил: ты просто не знала, как с ним справиться. Поскольку дело обстояло именно так, я решил, быть твоим рыцарем. Я объясню это Милене, она меня поймет и успокоится.

Кристина не могла разобраться: серьезно ли говорит Эжен, или смеется над ней. В ее глазах вспыхнуло беспокойство.

— Эжен, прошу тебя! Не надо рассказывать ей обо мне!

Его взгляд остановился на губах Кристины, улыбка снова стала обычной — насмешливой.

— Она уже знает все, что ее интересует, — негромко заговорил он. — Она видит твою красоту и знает, что я не хочу перепоручить тебя ее заботам. Ей неизвестно, кто ты для моей матери, и я не намерен болтать об этом. Так что Милене придется немножко поревновать, пока все не кончится. Пойдем, Розали захочет узнать о твоих приключениях.

Эжен открыл дверцу и помог Кристине выйти. У нее хватило сил взглянуть на него. Она чувствовала себя несчастной, ведь Эжен, не таясь, заявил, что помирится с Миленой, как только Кристина уедет. И эта мысль причиняла ей неимоверную боль. Не только Милена обречена ревновать, Кристину тоже терзала жгучая ревность: ей хотелось, чтобы Эжен был не только добр к ней, но чтобы он как-то показал, что заинтересован в ней как в женщине. Но это невозможно. У него своя жизнь, и ей там нет места.

Утром следующего дня, спустившись вниз, Кристина застала на кухне Эжена. Он готовил завтрак. Удивленная, она остановилась в дверях.

— Что ты делаешь? А где же Розали?

— У нее сегодня выходной, — мрачно буркнул Эжен. — Вчера я позабыл об этом. Нас оставили совершенно одних. Как мы справимся?

— Ну, я не совсем беспомощная. — Быстро и решительно Кристина оттеснила Эжена от плиты. — Я прекрасно приготовлю и завтрак, и обед, и ужин.

— Замечательно! Но, боюсь, ты будешь разочарована. — Эжен уселся за стол, с довольной улыбкой наблюдая за Кристиной. — Розали оставила записку. Она приготовила обед заранее и поставила его в холодильник. Она хочет также прийти и приготовить ужин, даже настаивает на этом. Все потому, что ты такая хрупкая и поранила руку.

— Я умею прекрасно готовить! — отрезала Кристина. Ее глаза метали молнии, что развеселило Эжена еще больше.

— Не сердись на меня, малышка, — мягко взмолился он. — Я бы с огромным удовольствием посмотрел, как ты готовишь ужин. Между прочим, мне нравится английская кухня. Однако, думаю, нам сегодня придется принять условия Розали, иначе нас ждет возмездие. Если она обозлится, то заявит, что немедленно бросает службу в замке, и Диана, вернувшись, застанет полную разруху.

— Скажи просто: ты не хочешь, чтобы я готовила еду, — обиженно пробормотала Кристина, прихлебывая кофе. — Так бы и заявил: я предпочитаю, чтобы обед варила Розали.

— Я вовсе не это хотел сказать, — сдержанно возразил Эжен. — Если бы ты решила сделать ужин, я бы пришел сюда пораньше посмотреть, как ты хозяйничаешь.

Кристина молчала, опять не зная, шутит он или говорит всерьез. На его лице не было улыбки. Она села со своей тарелкой за стол, ничего не сказав. Эжен тоже ел молча и, лишь кончая пить кофе, взглянул на нее.

— Покажи-ка мне свою руку. — Он встал и, обогнув стол, уселся рядом с Кристиной.

— С нею все хорошо, — поспешила заверить девушка, но Эжена было не так-то просто отвлечь.

— Это определю я, — суровым тоном продолжил он, снял повязку и тщательно осмотрел запястье. Кристина попыталась унять дрожь, но безуспешно, и когда он бегло взглянул на нее, она знала: он все заметил и понял. Заметил, что она дрожит, и понял причину этого. В кухне повисла напряженная тишина.

Белый пластырь на руке Кристины никуда не сместился, не было ни красноты, ни припухлости, и Эжен вернул марлевую повязку на место. Затем он поднялся и поглядел на Кристину сверху вниз.