Кэтрин Манн - Город влюбленных

Селия попыталась улыбнуться, показывая рукой в направлении столика, заставленного сэндвичами, кексами и чаем:

— Спасибо за ваше гостеприимство.

— Не за что. Малколм столько делает для меня, это минимальное, чем я могу отплатить ему. — Терри Анн присела и стала наполнять тарелку. — И он не часто просит меня о помощи.

Селия откусила кусочек сэндвича с огурцом.

— М-м-м… спасибо. — Черт, она как заезженная пластинка.

— Малколм захотел бы более плотный завтрак, но мне кажется, вам больше понравится легкая еда.

— Простите. — Селия аккуратно отставила фарфоровую тарелочку. — Вы не возражаете, если до возвращения Малколма мы поговорим начистоту?

— Не понимаю, о чем вы. — Терри Анн складывала и расправляла салфетку на коленях.

— Восемнадцать лет назад вы ясно дали мне понять, что не одобряете выбор вашего сына. — Селия сжала подол своего платья и ненавидела себя за то, что выдала свою нервозность. Еще больше ей было неприятно, как эта женщина вновь заставила ее почувствовать себя шестнадцатилетней провинившейся девчонкой. — Я не жду, что мы станем подругами только потому, что Малколм привез меня сюда.

— Спасибо, что сказали, — невозмутимо ответила Терри Анн. — Я не хотела бы расстраивать своего сына.

— А я не собираюсь тут рассказывать сказочки и мутить воду. Я знаю, у вас нет причин доверять мне, но я теперь не та самовлюбленная эгоистичная девчонка.

— Раз мы говорим начистоту, то да, вы были избалованной, но мой сын сам сделал свой выбор, — неожиданно великодушно ответила Терри Анн. — В конечном итоге вы не сломали ему жизнь. Этот интернат был лучшим выходом из сложившейся ситуации. У него появились возможности, которых я никогда не могла ему предоставить, сколько бы ни подрабатывала уборщицей или официанткой.

Селия никогда не рассматривала случившееся с этой точки зрения. Для нее его приговор был… наказанием за преступление, которое Малколм не совершал. Она хранила молчание, а Терри Анн продолжала:

— Ваш отец помог нам. Он уговорил судью направить Малколма в этот интернат, а не в тюрьму или какую-нибудь жуткую колонию для несовершеннолетних.

В голове Селии мелькали картинки ее прошлого и секреты, которые хранил отец. Почему он не сказал ей, что сделал для Малколма?

— Папа никогда не говорил мне. Но тогда у меня у самой были серьезные проблемы.

Во время беременности у нее началась депрессия, только усилившаяся после рождения ребенка. Послеродовая депрессия превратилась в настоящее нервное истощение. Потом последовал долгий и мучительный процесс реабилитации, и только много позже Селия смогла снова вернуться к нормальной жизни.

Может, отец просто не хотел травмировать ее этими воспоминаниями? Тогда она, возможно, и была не в силах обсуждать эту тему, но сейчас уже готова. И как странно было осознавать это. Принять это. Успокоиться душой.

Терри Анн улыбнулась, пальцем вытерла размазанную помаду с уголка губ.

— Я не буду отрицать, что была довольна, что вы исчезли из жизни моего сына. Я знаю, что значит быть родителем в таком юном возрасте, и хотела для него лучшей участи, — произнесла она.

— Но Малколм так многого добился. У него такая интересная жизнь. — Интересно, знает ли Терри Анн о его работе в Интерполе и о том, каким хорошим человеком он в итоге стал? — Вы в одиночку вырастили замечательного сына.

— Это было очень трудно, но я была за него в ответе, раз произвела на свет. Думаете, я хотела бы, чтобы он прошел через те же мучения, что и я? Он стал отцом в более раннем возрасте, чем я родила его. Мне-то было, по крайней мере, девятнадцать. — Терри Анн выразительно посмотрела на нее. — Но вы прекрасно понимаете, что значит сделать правильный выбор для своего ребенка. Мы можем сделать только то, что в наших силах. — Мать Малколма снова потрясла ее своим неожиданным пониманием. — Нам не надо, как вы говорите, быть подругами. Я вас не знаю, вы уже взрослый человек. Предлагаю начать все с чистого листа. — Она поднялась, расправила джинсовую юбку, взяла пару сэндвичей и завернула их в салфетку. — Я оставлю вас с Малколмом. Скажите ему, что в холодильнике есть его любимое жаркое, а на столе ореховый пирог.

Показывать Селии дом было одновременно приятно и волнительно. Пока ей все нравилось. Она ахала, разглядывая антиквариат в обеденном зале. Кружилась в лучах солнца, проникавших сквозь купол зимнего сада. Блаженно вздыхала в музыкальной комнате.

А Малколм все терялся в догадках, отчего она так напряжена после разговора с его матерью.