Полина Федорова - Достойна счастья

Перед тем как выйти к гостям, она зашла в детскую, поцеловала в румяную щечку сладко посапывавшего Феденьку, перекрестила и, глубоко вздохнув, направилась на встречу с неведомым. Едва оказавшись в белой бальной зале Мамаевых, Елизавета тотчас была окружена кольцом поклонников, но того, встречи с кем она так жаждала и опасалась, среди них не было. Каждый миг этого нескончаемого приема она чувствовала себя как натянутая тетива и все же пропустила тот момент, когда Дивов появился среди гостей. А посему неожиданно и страшно, как звук труб Страшного Суда, позвучал для нее голос Варвары Васильевны:

— Позволь представить вам, душа моя, моего родственника. Дивов Федор Васильевич.

«Позволь представить… вам… тебе… душа моя… нашего нового сослуживца… моего родственника…» — эхом прозвучало в голове. На миг настоящее слилось с прошлым, и она, как во сне, увидела склоненную к ее руке русую голову.

— Мадам Толобузина Елизавета Петровна, — будто сквозь вату услышала она поясняющий голос Варвары Васильевны.

Русая голова на миг застыла, затем Федор поднял глаза и невольно крепко до боли стиснул ее пальчики. Буря чувств колыхнула зеленую глубину его взора, он чуть прикрыл веки и отпустил ее руку.

— Польщен нашим знакомством, Елизавета Петровна, — ровно произнес Федор. — Могу ли я быть представлен вашему супругу?

— Что за неучтивость, Теодор, — тихо прошипела Варвара Васильевна. — Елизавета Петровна — вдова.

— Простите великодушно мою дерзость, Елизавета Петровна. Мне показалось знакомой ваша фамилия… или, возможно, ваше лицо, поэтому невольно и допустил бестактность.

— Раненько вас стала память подводить, Федор Васильевич, — съязвила Елизавета. — Но я вас вполне понимаю, разве упомнишь все мимолетные знакомства. Вот и ваше лицо показалось мне знакомым. Где бы мы могли встречаться?

— Может быть… в Архангельске? — вскинул русую бровь Федор.

— Быть может… — равнодушно ответила она. — Ах да, кажется, вы служили под началом моего батюшки. Что-то вроде… разжалованный из мичманов. Но теперь, я вижу, вы получили повышение, — она окинула взглядом его эполеты, — и вполне благополучны.

— Вполне.

— Весьма рада за вас.

— А я за вас.

— Отчего ж за меня?

— Оттого что вы тоже вполне прилично устроились.

— Но не вашими молитвами…

Варвара Васильевна, до сего момента слушавшая сей странный диалог с все возраставшей тревогой, поняла, что может грянуть буря, и, ухватив Федора под руку, почти поволокла его в другой конец залы, втиснула за рояль и зловещим шепотом приказала что-нибудь сыграть, в противном случае: «Я тебе голову снесу канделябром». Федор меланхолично покосился на тяжеленный бронзовый канделябр, украшавший рояль, пошелестел нотами и заиграл одну из прелестных сонат Скарлатти, снова входивших в моду. Он в течение уже нескольких дней усердно разучивал их, памятуя о том, что во многих домах его непременно попросят что-нибудь сыграть.

Когда Дивов вошел в бальный дал Мамаевых, Варвара Васильевна тотчас поспешила к нему на встречу с распростертыми объятиями. И это, надо признать, было очень мило с ее стороны, ибо, отправляясь с визитациями по знакомым, Федор вполне приготовился к ожиданию, что может встретить в некоторых домах весьма прохладный прием. Казанский бомонд несколько настороженно встречал человека, причастного к бунту против государя, и лишь незримая поддержка всего клана Дивовых с их влиятельными родственными связями позволила самому младшему из них переступить пороги некоторых гостиных. Но любезнейшая Варвара Васильевна к числу последних не относилась, поскольку была она не только родственницей, но и ближайшей подругой покойной матушки Екатерины Борисовны, знала всех братьев и сестер Дивовых с малолетства, а за судьбу «несчастного Теодора» переживала не менее его родительницы. Она была так растроганна, увидев Федора, что, отбросив условности этикета, крепко обняла его и расцеловала в обе щеки.

— Я рада, милый мой. Я так рада видеть вас, — горячо сказала она и смахнула набежавшую на глаза слезинку. — Жаль, матушка ваша не дожила до сего радостного мига, — но, увидев тень, набежавшую на лицо Федора, тут же торопливо добавила: — Это я к тому, что до нас дошли слухи, будто бы вы погибли и все такое прочее. Какое счастие, что они не оправдались!

— Наслышан я об этих пересудах, Варвара Васильевна. И право же, мне небезынтересно узнать, откуда пошла сия молва.