Эми Эндрюс - Жаркие ночи

Он всегда полагался на нее. Но не в этот раз.

Клаудия наморщила нос. Она не была фанаткой первого варианта, поэтому пыталась придумать еще что-нибудь.

— Думаю, нужно проголосовать.

— О нет, — покачал головой Люк. — Это определенно не повод для голосования.

— Правда? Почему?

— Потому что та половина хочет сорвать с тебя униформу и провести ночь в удовольствиях.

Клаудия замерла от того, насколько непристойное предложение может звучать столь аристократично.

— Ах.

Люк глотнул еще пива.

— Да. Ах.

У Клаудии задрожали руки, а все внутри завязалось крепким узлом. Она поставила стакан на скамью, чувствуя, что не удержит его в руках, потому что медленно теряла ощущение реальности.

— Я могла бы… подчиниться… этому решению.

Люка не нужно было приглашать дважды. Он быстро преодолел расстояние между ними, схватил ее за талию, притянул к себе и впился губами в ее губы.

И не разочаровался.

— Боже, — застонал он, скользя губами к ее щеке, глазам, ушам. — Я мечтал об этом весь день.

Клаудия приподнялась на носках, обняла его за плечи, замерев, выгнула спину, чтобы ему было удобно добраться языком в ложбинку между грудями.

— Люк, — задыхаясь от страсти, прошептала она, когда он стал вытаскивать блузку из юбки и заскользил руками выше и выше до самых грудей, сжимая и лаская их до самых кончиков, доводя до исступления. — Можем продолжить.

— Так и сделаем, — выдохнул он, возвращаясь по проторенной дорожке к груди. Он отодвинул чашечку бюстгальтера, и вырвавшийся из ее губ стон прозвучал для него как музыка. — Мы взрослые люди и можем справиться с временными вещами.

Клаудия кивнула, снова часто задышала, потому что Люк нащупал ртом ее сосок.

— О боже.

— Не хочу прерываться, — бормотал он, проводя языком вокруг сосков. — А ты хочешь?

Клаудия махнула головой:

— Нет.

Она действительно не хотела. Даже если останется раздавленной лежать на земле, все равно возьмет от него все, что только возможно.

Люк улыбался и снова выводил круги языком, возвращаясь к ее шее и губам.

— Хорошо. Как хорошо.

И снова целовал ее, долго и медленно. Смакуя каждое мгновение, наслаждаясь осознанием того, что ее поцелуи становятся частью его жизни навсегда. Перед возвращением в Кэрнс мысль о том, что женщина снова получила власть над ним, чертовски испугала его, но Клаудия права: не все женщины одинаковы, и она не Филиппа.

Он слегка отстранился, тяжело дыша:

— Почему мы не в горизонтальном положении?

Она усмехнулась:

— Понятия не имею. Что-то надо с этим делать. — И она поцеловала его снова, обняв за шею. Он медленно повел ее к постели.

Но далеко они не ушли. Дверь открылась, вошли Глория и Лена. Клаудия и Люк отскочили друг от друга. Глория и Лена резко прервали разговор, остановившись с раскрытым ртом, глядя на своих детей.

— О, Лена, — выдохнула Глория, — это все-таки случилось.

Лена схватилась за руку Глории.

— Я знала, — сказала она. — Наконец-то.

Глория направилась к сыну.

— Мы всегда надеялись, не так ли, Лена? — говорила она. Лена кивнула. — Но ты уехал в Лондон, женился, не хотел управлять курортом с Клод, и мы уже решили… ну, было похоже, что это никогда не случится, а теперь…

Люк с ужасом смотрел на обеих женщин, излучающих улыбки. Он взглянул на Клаудию, которая, слава богу, была одета. Жуткое невезение. Какого черта она не закрыла дверь на замок? Зайди их родительницы несколькими минутами позже, бог знает, в каком виде они застали бы их.

Он сжался при одной мысли об этом. Плохо, что его застали здесь в полной боевой готовности, обнимающего Клаудию. И не стоит обнадеживаться мыслью, что могло быть и хуже.

Поцелуй объяснить легче. Наверное.

Клаудия бросила на Люка взгляд, пока матери возбужденно обсуждали, какая они чудесная пара, дескать, они всегда об этом знали. Люк выглядел так, что его вот-вот стошнит. Клаудия его прекрасно понимала.

Все очень плохо. Очень. Именно этого они хотели избежать, не втягивая людей, которые не поймут отъезда Люка в Лондон.

Она должна что-то сделать, что-то сказать. Быстрее.

— Это не то, что вы подумали, — промямлила Клаудия.

Глория и Лена резко замолчали, и укол совести из-за того, что она разрушила их иллюзии, пронзил прямо в грудь.

— Ладно, — сказала ее мать, хотя явно не поверила. — Тогда что же это?

Хороший вопрос. Люк смотрел на Клаудию. Как, черт возьми, они могут объяснить, что видели их матери? Да еще убедительно.