Эми Эндрюс - Жаркие ночи

— С тобой все в порядке? — в конце концов спросила Эйвери ближе к вечеру. — Ты, кажется, немного… взвинчена.

Клаудия энергично замахала головой:

— У меня все хорошо и чудесно. Просто волнуюсь насчет завтрашнего дня.

И она поспешила занять себя другим делом. Когда наступила ночь, она вернулась в свою комнату совершенно измученная и валилась с ног. Она упала на кровать и лежала несколько минут неподвижно, как морская звезда.

Потом задумалась о Люке. О том, как пассивно лежала, а он вводил ее в восхитительный хаос чувств, доводил до оргазма руками и языком. Вернулось знакомое покалывание, она повернулась на бок, сдвинув бедра, чтобы облегчить боль.

Наверное, тело как-то узнало, почувствовало, что он рядом, в соседней комнате, или, может быть, это был аромат секса, заполнивший все вокруг. У нее не было времени принять душ сегодня утром, и она ощущала на себе его аромат весь день, мужской и вездесущий.

Она весь день была наполовину погружена в себя.

Конечно, можно было принять душ, когда зашла в свою комнату, чтобы переодеться в униформу, но она упрямо не хотела смывать запах Люка, чтобы чувствовать его дольше.

А как она наслаждалась улыбками, которые он посылал ей, всякий раз встречаясь с ней взглядами. Уж эти непристойные улыбки, которые говорят: «Я знаю, как ты выглядишь голой и как выкрикиваешь мое имя».

Она хотела наслаждаться каждым мгновением, потому что сегодня, готовя «Тропикану» к открытию и наблюдая за тем, как он полдня говорил по телефону, поняла, что принадлежит курорту, а его жизнь сосредоточена на другом краю света.

И что бы там ни случилось между ними, она не должна забывать об этом.

Итак, она его любит. Это стало и не стало открытием. Она всегда любила его. Но сейчас впервые призналась в этом самой себе. Она не собиралась лететь в другое полушарие ради парня, который ее не любит. Разведенного трудоголика, чья карьера главнее всего. Парня, который не намерен позволять одурачить себя снова.

А если он любит ее и попросит поехать с ним?

Лучше не строить воздушных замков. Они еще не говорили о том, что произошло, вообще ничего личного за весь день. Может быть, еще не время, но сейчас она знала: ей остается довольствоваться только запахом, навевавшим воспоминания.

Стук в дверь минутой позже удивил чрезвычайно, она вскочила с кровати с забившимся сердцем. Последнее, что она сейчас хотела, — оказаться в горизонтальном положении перед Люком.

— Входи.

— Эй.

Они оба улыбнулись, вспомнив, как в прошлый раз договорились стучаться, голые, в объятиях друг друга, в номере отеля в Кэрнсе. Правда, с осознанием того, что эта мысль пришла к обоим, улыбка стала таять на лицах.

— Я подумал, что, вероятно, нам надо поговорить, — сказал Люк.

— Да, наверное.

— Почему так неуверенно?

— В данный момент отрицание выглядело бы лучше всего.

Люк засмеялся:

— Тоже вариант.

Клаудия тоже засмеялась, довольная, что напряжение разрядилось.

— Хочешь пива?

— Конечно, спасибо.

Клаудия была рада делать что-то руками, не осуществляя вариант «А», иначе говоря, обнимая его. На нем опять были шорты для серфинга и футболка, и Клаудия задумалась, насколько он доступен в них. Она вытащила из мини-бара запотевшую бутылку и протянула ему, потом налила себе стакан вина.

Одно из преимуществ начальника — бесплатный мини-бар.

В другом случае она бы чокнулась с ним, но сейчас лучше держать дистанцию. Сделав глоток, она откинулась на спинку скамьи.

— Итак, что нас ждет дальше?

Люк пожал плечами:

— Часть меня хотела бы, чтобы мы приняли то, что случилось, как данность, и двинулись вперед. И никогда больше не говорили об этом. Никогда не попадали бы в подобную ситуацию.

Клаудия вздохнула, его слова резали по живому, а желание двигаться вперед причиняло боль. Хотя она и боролась с искушением строить воздушные замки, все равно строила. Воображала, что он скажет: «Я бросаю Лондон ради тебя». Но понимала, что это единственный выход для людей с разными жизненными целями.

— Вероятно, это самое мудрое решение.

Люк кивнул:

— Мудрое. Именно.

Она чувствовала, что его сердце не согласно с этим, и в ней зажглась искорка надежды.

— А что насчет твоей другой части?

Люк сделал большой глоток пива. Ей так не хотелось знать о той, другой его части.

— Предпочитаю не прислушиваться к ней.

Явная ложь. Это его бунтующая половина, посылающая подальше все условности. Творческая половина, сделавшая его талантливым специалистом в мире рекламы, формулировавшая новые неожиданные идеи, которые сводили с ума клиентов.