Диана Хэвиланд - Наперекор стихии

Легкая улыбка снисходительно оценила наивность чистой, гордой души.

— Ты даже представить себе не можешь, девочка, сколько было капитанов, называвших меня и твоего папу пиратами. И все из-за того, что мы забирали своими легкими кораблями их грузы и привозили в Нассау. Сколько недовольства вызывали те пятнадцать процентов, которые мы забирали от общей стоимости судна и груза.

Отступление Лиола не смогло отвлечь девушку от цели визита.

— Что касается работы в вашей конторе, если…

— Никаких «если». — Почесывая седеющие бакенбарды, Лиол задумался и, улыбнувшись, продолжил: — Думаю, твоя ситуация не такая уж и безвыходная.

— Марк оставил мне перед отплытием немного денег, но они почти кончились. А со дня на день надо будет вносить плату за коттедж.

— Коттедж, коттедж… Чуть лучше лачуги… Совсем неподходящее место для такой девушки, как ты… — Маленькие светлые глазки скользнули по стройной девичьей фигуре, задержались на волосах, соблазнительных грудях, еще не знавших прикосновения мужских рук. Лиол неожиданно перегнулся через стол, разделявший их во время разговора, и девушка ощутила очень сильный запах бриолина. — Селена, ты очаровательна!

От неожиданности и неприятных ощущений девушка привстала и отступила на пару шагов, но восхищенный работодатель обошел стол и, встав за спиной у девушки, положил руку ей на плечо. Тело несчастной сжалось, превратившись от отвратительного ожидания в камень.

— Нет, в самом деле, — прошептал Томас Лиол. Девушка брезгливо передернула плечами. — Коттедж — неподходящее место для такой, как ты. Тебе нужно вернуться в Поинзиану.

— После смерти Марка это невозможно…

— Я могу купить Поинзиану. — Голос теперь уже неприятного для Селены человека звучал искушающе. — Я богатый человек, Селена… — Рука Лиола опустилась на ее талию.

— Я не понимаю…

— Если я куплю поместье, мне будет нужна… хозяйка… У тебя будут легкие обязанности, моя дорогая… — Потная рука негодяя легла на нежную грудь девушки. — Я уже не молод, поэтому не требователен. К тому же я нежен и терпелив…

Когда упрямые пальцы властно сжали пышную грудь, несчастная попыталась вырваться, но Томас Лиол держал ее крепко.

— Я сделал хорошие деньги на этой американской войне. Тебе понравится моя щедрость.

— Пустите меня!

— Не торопись, Селена, подумай! Я буду очень, очень щедр с тобой: хорошая одежда, великолепный экипаж — все, что ты захочешь…

Селена с трудом вывернулась из омерзительных объятий. Раскрасневшийся, поблескивая потным лбом, заботливый друг семьи продолжал:

— Я вижу, ты еще не повзрослела.

— Да! Я навсегда останусь ребенком в подобных делах! — гневно прокричала Селена, дрожа всем телом. — Вы купили часть папиных акций, вы можете купить Поинзиану. Но вы не учли одного: я не продаюсь!

Протерев лоб мятым носовым платком, Лиол с такой досадой и обидой сузил глаза, что девушке стало не по себе.

— Как хочешь, — сухо проговорил он. — Но прежде чем эти двери захлопнутся за тобой, я хочу, чтобы ты знала — банк собирается сдать в этом году Поинзиану какому-то американскому спекулянту.

— Но… Вы же только что сказали, что могли бы купить ее…

— Если бы ты была более уступчивой, я сделал бы это. Уверен, что банку выгоднее получить сразу все деньги от продажи, чем взимать их частями за аренду. Но теперь… Теперь Поинзиана достанется американцу. — Мстя за ускользнувшее от него удовольствие, Лиол стал жестоким. — Пока этот человек располагается со своей любовницей в отеле «Виктория», но ему наверняка хочется иметь более просторную квартиру. Например, великолепное поместье с садом и танцевальной залой…

Не способная больше слышать ни слова, Селена распахнула дверь кабинета и бросилась прочь, не обращая внимания на удивленных клерков. Только оказавшись на улице и вдохнув полной грудью свежего морского воздуха, девушка почувствовала облегчение. Но боль от услышанного отступила ненадолго. Едва бедняжка отошла от конторы, смысл сказанного кольнул с новой остротой, принося мучительное страдание.

Спекулянт будет владеть домом, в котором она провела всю свою жизнь. В котором полная изящества, кроткая, нежная мама напевала любимые песни, наполняя все необъяснимым очарованием. В доме, где отец, распираемый гордостью, слушал игру дочери на пианино красного дерева, привезенного из Парижа…

Достигнув «Виктории», Селена замедлила шаг. Улица напротив отеля была переполнена людьми, входившими и выходившими из четырех универмагов, располагавшихся рядом с отелем.