Жаклин Брискин - Все и немного больше

— Ах, Мэрилин! — Линк поднял руку, словно собираясь дотронуться до ее плеча, но, передумав, опустил руку.

У Мэрилин заныло то место, к которому Линк собирался притронуться. К глазам ее подступили слезы. Неужели она обречена оставаться хрупкой безделушкой, красивой игрушкой, до которой нельзя дотронуться? Но ведь я люблю, люблю его, думала она.

Ей понадобилось собрать все свое мужество, чтобы приблизить свое лицо к лицу Линка, увидеть темную глубину его глаз и прижаться губами к его губам.

Он с нежностью положил ладонь ей на голову. Мэрилин снова задрожала и повернулась так, что ее грудь прижалась к его груди. Линк притянул Мэрилин к себе и стал покрывать ее щеки и веки беглыми, легкими поцелуями. Соски ее были такими же упругими, как и тогда, когда ей было восемнадцать, тело ее словно таяло в его объятиях, хотя, испытывая нарастающий прилив наслаждения, она не могла отделаться от мысли, что терпит поражение.

Заглушая сомнения, она потянула Линка за плечи, побуждая его лечь, чтобы приникнуть к нему всем телом.

— Любовь моя, любовь моя, — хрипло и нежно произнес он. — Пошли наверх.

— Нет, — возразила Мэрилин. — Здесь. — Она не узнала собственного голоса, потому что кровь молотом стучала у нее в висках.

Когда он вошел в нее, она задохнулась и подумала: лето еще продолжается. На пыльном коврике, вытканном в Шираде, согретая любовью и теплом горящих поленьев, Мэрилин Ферно переступила через многие годы.

Через неделю Мэрилин и Линк сочетались браком в той же старомодной, полной памятных вещей и сувениров комнате. На церемонии присутствовали Сари, Чарльз, внучка, Би-Джей и хранители музея.

Добровольная сваха Би-Джей первая обняла невесту.

— Вы два самых милых человека, которых я знаю, — счастливо проворковала она.

Члены семьи и друзья собрались 25 сентября 1983 года, чтобы отметить восьмидесятипятилетие Нолаби. Из Джорджии приехали седовласые, с морщинистыми лицами кузины, из Лондона — Сари, Чарльз и их трое детей, из Нью-Йорка — Билли, из Рима — Мэрилин и Линк.

При организации вечера Рой и Мэрилин предоставили carte blanche [25] Полная свобода действий (фр.). Перу Хеннекену — страшно дорогому поставщику, обслуживающему банкеты. Он уставил палатками весь задний дворик с садом, украсив этот пластиковый городок хрустальными канделябрами и кадками с цветами. Позолоченные стулья и круглые столики с изумрудно-зелеными скатертями располагались вокруг танцевальной площадки. Как обычно случалось на всех приемах Уэйсов, не обошлось и без накладок, в которых не следовало винить ни подрядчика, ни хозяек. Ведь Мэрилин и Рой не могли не подать огромный окорок, привезенный из Гринуорда близкой родственницей, а также творожный пудинг и сладкие пироги, преподнесенные друзьями Нолаби, поэтому окорок и сладости заняли почетное место на внесенных в последний момент раскладных столиках.

После буфета взрослые расположились для беседы, а дети, предводительствуемые отпрысками Фирелли и Би-Джей, затеяли веселую возню. Сари и Чарльз сидели за одним столом с Билли и его малоразговорчивой женой.

Облако черных всклокоченных волос, немыслимые туфли, выглядывающие из-под складок кружевной юбки, купленные ею в антикварной лавке, придавали Сари экстравагантность хиппи, которая была издавна ей свойственна. А вот внешность Билли претерпела основательную трансформацию — кудрявые каштановые волосы поредели, фигура, которую плотно облегал безупречно сшитый костюм — кстати, единственный вечерний костюм на этом банкете, — свидетельствовала о наличии лишних тридцати фунтов. Билли так и не простил Мэрилин. Его искрометный юмор растерялся где-то в окрашенных кровью вьетнамских рисовых полях, а может, в квартире Алфеи на Пятой авеню. Первоначально Чарльз помог ему поступить в нью-йоркский банк Койнов, но дальнейшую головокружительную карьеру Билли сделал сам. Через год он завоевал сердце на удивление глупенькой дочери Гроувера Т. Койна Третьего, женился на ней и стал попечителем собственности чудовищных размеров. Когда Третий сменил Арчи Койна на посту правителя Священной империи Койнов, Уильям Ферно получил основания примерять туфли наследника на имперский трон — на эту роль в свое время Алфея готовила Чарльза.

Жена Билли, одетая в черное платье, которое оживляло великолепное жемчужное ожерелье, сидела рядом с Чарльзом.

Как и Сари, Чарльз изменился мало. Он сохранил осанку, свойственную обладателям огромных состояний, однако прежняя печать отчужденности и замкнутости на его лице сменилась выражением удовлетворенности. Его карьера в Фонде помощи Койнов и женитьба на Сари, этой хрупкой, излучающей любовь женщине, способствовали избавлению от прежней чопорности.