Джоржетт Хейер: Черная моль

— Ну, а теперь в чем дело? И куда ты дел мои мушки?

— Вон там, в маленькой шкатулке, сэр… да, вон в той. Просто я подумал… вот заячья лапка, сэр… подумал, что так никогда теперь и не увижу, как вы останавливаете карету, сэр!

Милорд, собравшийся приклеить мушку в нужном месте, в уголке рта, пытался удержаться от смеха, но не выдержал и так громко расхохотался, что звук этот донесся через лестничную площадку до комнаты Майлза. Тот лишь покачал головой и довольно хмыкнул. Как же давно не слышал он этого звонкого и веселого смеха!..

Сидя у окна своего венецианского особняка, герцог Андоверский задумчиво вертел в руке письмо. Почерк на конверте был сестринский. Он глубоко вздохнул, вскрыл сургучную печать и разложил листки на подоконнике.

«Мой дорогой Трейси,

Итак, вы опять уехали, даже не попрощавшись со своей бедной сестричкой, сэр! Я страшно оскорбилась, но с другой стороны понимаю тебя. Едва я увидела Диану, как тут же сообразила, что это и есть твоя Темнокудрая Красавица.

Мне ужасно жаль тебя, дорогой. Мне она и самой понравилась, поскольку она действительно хороша собой. Одно утешает: она брюнетка, а я блондинка, так что соперничества, надеюсь, не возникнет.

Возвращение домой превратилось в настоящее событие. Был Эндрю, ну и Дики, разумеется, и я. Была также миссис Фэншо и еще какой-то весьма странный старикан, который просто чуть с ума не сошел от радости при виде Джека. Потом приехал сэр Майлз с женой, тоже оказались очень славные люди, а отец Дианы и ее тетушка немного буржуазны, но в целом тоже ничего.

Правду теперь знают все, но большинство знакомых восприняли ее спокойно и я практически не замечала, чтоб отношение к нам переменилось. А мой милейший и дражайший Дики так просто рехнулся от радости и вообще он такой душка, что мне даже уже начало нравиться положение отверженной.

Если Диану приодеть соответствующим образом, как того требует ее положение (к сожалению, вынуждена сказать, что она предпочитает совсем простые наряды!), то она превратится в чертовски элегантную графиню. Я обещала свести ее к своему портному, сам понимаешь, какая это жертва с моей стороны. Я точно знаю, что весь Лондон будет скоро сходить по ней с ума, а те, кто уже видел ее в Эйвоне и Фалмуте и не оценил — положительно глупы!

Они с Джеком страшно счастливы вместе, что нынче не слишком модно! Но я и сама так счастлива с Дики, что, уверена, мы, две парочки, установим новую моду в свете.

Пожалуйста, Трейси, дорогой, возвращайся поскорее, ты представить себе не можешь, как я по тебе скучаю! Я весьма сильно удивилась, узнав, что ты уехал с Фортескью. Вот уж не знала, что вы с ним столь близки!

С огромной любовью и нежностью

Твоя Сестра

Лавиния.

P. S. Потрясающая новость: мисс Ганнинг выходит замуж за Ковентри! Всю последнюю неделю в городе только об этом и говорят!»

Герцог медленно сложил листки и передал их Фортескью, который как раз в этот момент вошел в комнату.

— Вот, получил от сестры. Возможно, тебе будет интересно, Фрэнк.

Фортескью пробежал глазами письмо, затем молча сложил и отдал обратно Трейси. Тот бросил его на стол.

— Я взялся за дело… не с того конца, — сказал он.

— Да, — согласился Фрэнк. — Она… не того рода девушка.

— И неправильно начав, не сумел затем исправить.

— И только сделал еще хуже, — добавил Фортескью.

— Я бы женился на ней, сделал все честь по чести…

— И все равно по-своему, Трейси, дерзко и…

— Да, конечно, по-своему, Фрэнк! О, если бы можно было повернуть время вспять, хотя бы на год! Но что теперь пользы толковать об этом? Нет, я не жалуюсь… Скоро вернусь в Англию и непременно засвидетельствую свое почтение… графине Уинчем. И возможно, даже не буду испытывать при этом приступов ревности. Впрочем, кто знает… Однако почтение засвидетельствовать придется…

— Так ты собираешься ее видеть? — Фрэнк метнул в его сторону настороженный взгляд. — Просто поклониться ей, Трейси, не более того, да? Ты ведь не собираешься…

— Нет, не более того, Фрэнк. Видишь ли, я люблю ее…

— Тогда прошу прощения. Да… она отвергла тебя, однако, как мне кажется, все же успела изменить. Помнишь, я как-то говорил: когда придет настоящая любовь, ты забудешь о себе и станешь думать только о ее счастье?..

Какое-то время герцог молчал, затем на лице его заиграла улыбка, по-прежнему циничная, однако лишенная на сей раз изрядной доли яда.

— Как должно быть, приятно, Фрэнк, узнать, что предсказания твои благополучно сбылись, — промурлыкал он. — Позволь поздравить тебя с этим!