Джоржетт Хейер: Черная моль

— Что? У О’Хара?

— Да. И наверное, прискакал оттуда… И это после того, как первая рана еще толком не зажила, — и она снова поцеловала безжизненную руку.

Стоявший у окна герцог несколько отдышался после схватки и, разглядывая Эндрю через лорнет, спросил:

— Могу ли узнать, что привело тебя сюда? И отчего ты счел возможным прихватить с собой этого святошу?

— Приехал потому, что так захотелось… Откуда мне было знать, что ты здесь… Нет, ей-Богу, я и понятия не имел!

— Ну, а где я должен быть по-твоему, а?

— Почем я знаю! Я вообще об этом не думал. Я ведь не твой управляющий.

— А что Ричард здесь делает?

— Господи, целый допрос! Да просто завез меня по дороге в Уинчем. Ты что, против?

— Ладно, это не столь важно, — пожал плечами Трейси. — Ну, так что там, убил я этого глупца или нет?

Эндрю взглянул на него с отвращением.

— Нет, не убил. Только чуть-чуть задел, слава Богу.

— Что я слышу? Откуда вдруг такая любовь к Карстерсам?

Развернувшись на каблуках, Эндрю бросил через плечо:

— Может, он и мошенник, но чертовски замечательный малый! Да он бы точно заколол тебя, если б я не вмешался, — и он усмехнулся.

— Он мог сделать это дюжину раз, — ответил Трейси и потуже затянул повязку на рукаве. — Дерется, как десять дьяволов вместе взятые! Но явно сказалось переутомление.

И он проследовал за Эндрю и остановился, разглядывая бездыханное тело соперника.

Диана гневно и с вызовом смотрела на него.

— Отойдите, ваша светлость! Здесь вам нечего больше делать.

Вытащив табакерку, герцог взял понюшку табака.

— Так значит, вот как обстоят дела, дорогая… Я этого не знал.

— Хотите сказать, что это изменило бы ваше отношение ко мне?

— Ни в малейшей степени, дитя мое! — ответил он и с щелчком захлопнул табакерку. — Просто я несколько удивлен. Похоже, ему опять повезло… — и с этими словами Трейси отошел к двери, поскольку снова громко, на весь дом, зазвенел колокольчик.

Эндрю, наливавший коньяк в стаканчик, так и застыл с бутылкой в руке.

— Гром и молния! Похоже, у нас сегодня нет отбоя от гостей! Кто же это на сей раз? — и он вышел из комнаты, не выпуская бутылки из рук.

Через секунду послышался удивленный возглас, затем — громкий смех, и в комнату вошел О’Хара в сапогах со шпорами и тяжелом плаще. Торопливо приблизился он к милорду и опустился на одно колено. Оглядел друга, затем поднял глаза на Ричарда.

— Он жив?

Ричард кивнул, избегая его гневного испепеляющего взгляда.

О’Хара снова склонился над Джеком.

— Он ранен?

Ему ответила Диана:

— Рана легкая, сэр Майлз, но в то же, поврежденное плечо. Он просто переутомился после долгой скачки… Мистер Карстерс тоже так считает.

Майлз осторожно просунул одну руку под плечи милорда, другую — под колени и, легко подхватив его на руки, понес к дивану, на который и опустил после того, как Диана поправила на нем подушки.

— Тут ему будет удобнее, — сказал он и перевел взгляд на девушку. — С вами все в порядке, дитя мое?

— О, да… да, совершенно. Он подоспел как раз вовремя… и сражался за меня, — тут выдержка изменила Диане. — О… Я… я так люблю его, сэр Майлз… и вот только теперь узнала, что он — граф! — и девушка вздохнула.

— Уверен, это не имеет значения, дитя мое. Надеюсь, с ним вы будете счастливы.

Диана улыбнулась сквозь слезы.

О’Хара обернулся к Ричарду, стоявшему чуть поодаль и не сводившему встревоженного взгляда с брата.

— Так что? — спросил Ричард.

— А ничего, — коротко ответил ирландец и направился к лорду Эндрю, который яростно спорил о чем-то с братом.

Ричард же подошел к дивану и стоял, молча глядя на Джека.

Вдруг Диана радостно вскрикнула:

— Он приходит в себя! Да, он повернул голову! О, Джек, дорогой, любимый, взгляните же на меня! — и она склонилась над ним и глаза ее сияли нежностью и любовью.

Веки милорда дрогнули, глаза открылись. Секунду он смотрел на девушку, словно не узнавая.

— О… Диана!

С нежностью взяла она его лицо в ладони и крепко поцеловала в губы. Затем заглянула в бездонные синие глаза.

Милорд поднял руку, обнял девушку и крепко прижал к себе. Через минуту она высвободилась и встала рядом с диваном. Глаза Джека, в которых застыло недоверчивое выражение, устремились на брата. Затем он приподнялся на локте.

— Мне, наверное, снится… Это ты, Дик? — но в голосе его звенела неподдельная радость.

Подойдя к брату, Ричард решительно и бережно пытался уложить его обратно на подушки.