Жаклин Монсиньи - Флорис. Флорис, любовь моя

После смерти Людовика XIV Филиппа провозгласили регентом. И на этом посту, игнорируя клевету врагов, обвинявших его в убийстве коронованных родственников, он продолжал неустанно трудиться, чтобы передать королевство богатым и процветающим в руки маленького короля Людовика XV, которому было тогда всего семь лет.

— Итак, монсеньор, — прервал Дюбуа размышления регента, — что же нам следует предпринять?

— Пошли шевалье де Ружмона к графине де Вильнев-Карамей с посланием, приглашающим ее прибыть во дворец Силлери в Париже, чтобы получить официальное назначение в свиту царя Московии.

Лувр сверкает тысячами огней. Гвардейцы, поднятые по тревоге среди ночи, выстраиваются в две шеренги, оставляя широкий проход к парадным дверям. На всех лестницах толпятся принарядившиеся дворяне и фрейлины. Старая принцесса Палатинская, герцогиня Орлеанская, с трудом пробирается к входу среди множества карет и ворчливо выговаривает своему сыну регенту:

— Царю вздумалось нанести нам визит так поздно? Подумать только, ведь сейчас три часа ночи! Для такой старухи, как я, это слишком рано!

Никогда еще ни одного иностранного государя не ожидали с таким нетерпением и не встречали с такой пышностью.

Парижские зеваки, поднятые с постели звоном шпор и трубным звуком фанфар, липнут к окнам и сплетничают о северном великане:

— Говорят, это сущий варвар!

— Да нет же, он просто солдат!

— Он сшибает головы взмахом руки!

— Сам рвет зубы!

— Бьет кнутом бояр!

— Он очень красив!

— Ужасен!

— Настоящий герой!

А в это время по дороге из Санлиса в Париж во весь опор мчится Петр Великий со своей свитой. После сцены в оранжерее Пьер, повинуясь привычной для него смене настроений, решил отправиться в Париж, чтобы сделать сюрприз Максимильене, которой предстояло наконец узнать, кто он на самом деле. Максимильена, получив письмо регента, успела только сказать Элизе и Блезуа, чтобы они завтра же приезжали во дворец Силлери с малышом Адрианом. Максимильена села в карету Пьера, на козлы встал старый Грегуар. Лжецарь занял место в ветхом экипаже; его сопровождала свита из бояр и Либуа с Майи-Брелем, потерявшим всю свою разговорчивость после происшествия за столом.

В карете Пьер крепко обнял Максимильену, не отвечая на вопросы, которыми она его засыпала, крайне удивленная посланием регента. Максимильена не рассказала Пьеру о любовных домогательствах лжецаря, и он был восхищен этим.

Вскоре показался Париж. Этот город Пьер видел впервые. Он был взволнован и встревожен. Однако, выглянув в окошко, он разочарованно присвистнул.

— Это и есть Париж? — вырвалось у него.

Перед ним мелькали узкие улочки с темными низкими домами.

— Париж дурно пахнет! — добавил он.

— Да нет же, Пьер! Чтобы любить Париж, надо знать его. У тебя было о нем ложное представление. Уверена, что ты воображал, будто это город из чистого золота.

— Да, похожий на короля-Солнце, которым я всегда восхищался…

— Ты как дитя, любовь моя! Я научу тебя любить Париж.

По мере приближения к Лувру толпа росла, приветствуя, несмотря на поздний час, царский эскорт.

Максимильена сказала:

— Видишь, как они любят твоего царя, Пьер.

Тот лишь улыбнулся в ответ.

Наконец они подъехали к старой резиденции французских королей. Зазвенели фанфары, гвардейцы взяли на караул. Пьер, выпрыгнув из кареты на ходу, собственноручно остановил лошадей и помог спуститься Максимильене. Наклонившись к ней, он шепнул:

— Я приготовил для тебя сюрприз, сокровище мое. Только не забывай, что я люблю тебя…

Затем он повернулся к лжецарю, почтительно ожидавшему распоряжений, и произнес:

— Ромодановский, ты будешь сопровождать графиню.

Максимильена ничего не могла понять. Пьер двинулся вперед, за ним последовали все бояре. Дюбуа и Майи-Брель удивленно переглянулись, а Ромодановский подошел к Максимильене:

— Позвольте предложить вам руку, госпожа графиня.

— Но кто вы?

— Князь Ромодановский, мадам, ваш покорный слуга.

— А… — пробормотала она, — барон Михайлов…

— Барон Михайлов, мадам, — ответил, смеясь, Ромодановский, — это царь!

Максимильена пошатнулась и, словно во сне, пошла за Пьером.

Регент, выйдя навстречу царю, низко ему поклонился.

— Для Франции великая честь принять ваше императорское величество.

Пьер, думая о другом, ничего не ответил Филиппу Орлеанскому, и регент удивился. Внезапно Пьер, обернувшись, стал искать глазами Максимильену, но она, застыв в оцепенении, избегала его взгляда, говоря себе: «Он посмеялся надо мной! Кто я для него? Господи, какой позор!»