Нина Роуэн - Страсть к удовольствию

А Себастиан вдруг вынул из кармана шелковый носовой платок и проговорил:

– Вы позволите?

Она качнула головой, не понимая, о чем речь.

– Но вы… – Себастиан указал на ее щеку. – Вы чем-то испачкались. – И прежде чем Клара успела отвернуться, ткань коснулась ее лица.

Она вздрогнула, почувствовав прикосновение теплых пальцев Себастиана Холла. И тут же невольно задалась вопросом, от которого ее словно опалило жаром: «А каково же будет чувствовать эти руки на своем теле?»

Себастиан же придвинулся к ней почти вплотную и начал стирать платком пятно с ее щеки. У Клары перехватило дыхание. Она упорно смотрела на его крепкую шею, бронзовую на фоне белого воротничка, и на жесткую щетину, подчеркивавшую мужественность его подбородка. Но она не смела поднять глаза, чтобы увидеть его губы, хотя ужасно хотелось, ах как же хотелось! И это желание, горячей волной разлившееся в ее груди, заставило Клару крепко сжать кулаки, вонзив пальцы в ладони.

Наконец Себастиан закончил очищать ее щеку и сунул платок в карман. Теперь он уже наблюдал за ней, и Клара, осмелившись взглянуть на него повнимательнее, заметила складки вокруг губ, а также тоскливое выражение в глазах. Все это не имело ничего общего со спиртным, а было связано… с усталостью?

Да-да, усталость. Вот в чем дело. Себастиан Холл был измотан до предела.

Тут взгляды их встретились, и Клара вдруг поняла: этот мужчина не просто измотан, а изнемогает от навалившегося на него ощущения безысходности. Но почему?..

Тут Себастиан сделал шаг назад и тотчас обернулся на звук распахнувшейся двери. В зале появился Том, ловко кативший перед собой тележку с четырьмя ящиками. Том поднял глаза, и лицо его было красным от напряжения, когда он пробормотал:

– Почти готово.

Клара поспешила ему навстречу, и они коротко обсудили, как лучше собрать необыкновенный механизм. Затем Клара вновь повернулась к сцене. Но Себастиан Холл не исчез, хотя именно этого она ожидала.

На следующий вечер Себастиан оказался уже в другом бальном зале, но на сей раз вокруг него раздавался неумолчный гул голосов. Джентльмены и дамы в своих самых изысканных вечерних нарядах кружили по танцевальному паркету, газовые фонари сверкали на фоне изобилия шелка и атласа, огонь потрескивал в огромном камине у дальней стены, а музыка выплывала из больших окон, за которыми расположился струнный квартет.

Себастиан тяжело вздохнул, подавляя желание ослабить узел своего галстука. Музыка, доносившаяся до него, казалась потоками бледных, скучных и каких-то унылых красок. Он передернул плечами, почувствовав, как по спине пробежала капля пота. Его отец граф Раштон, стоявший рядом, зорко вглядывался в толпу гостей – словно лучник, высматривающий добычу в густой листве.

– Лорд Смайт, – сказал Раштон, кивком указывая на худощавого джентльмена, стоявшего у камина. – Недавно назначен послом при испанском дворе. Полагаю, его дочь уже вернулась из школы в Париже. Она, вероятно, будет присутствовать на благотворительном балу у леди Ростен. Ты ведь там будешь?

– Да, – кивнул Себастиан и тотчас подумал о Кларе и ее необычных глазах. На следующее утро, явившись в музей ее дяди, он хотел повидаться с ней, но ему это не удалось. Что ж, значит, он увидит ее через шесть дней…

– Тебе должно быть известно, – продолжал отец, – что лорд Смайт также участвует в подготовке доклада о недостатках патентного права. – Граф сдвинул брови, придавая своему лицу самое суровое выражение. – Поскольку же ты, по-видимому, некоторое время пробудешь в Лондоне, рекомендую сосредоточиться на каком-нибудь серьезном деле. Я рад, что ты наконец-то образумился и готов делать то, что от тебя ожидается.

Разумеется, лорд Раштон был рад. Ведь музыка, по его мнению, не являлась серьезным занятием. Но отец даже не догадывался, по какой причине Себастиан покинул прославленный двор Веймара. Вообще-то этого никто не знал, и порой Себастиану казалось, что если никому об этом не рассказывать, то, возможно, случившееся с ним перестанет быть реальностью. Впрочем, ему и некому было об этом рассказывать, даже если бы очень захотелось. Все их семейство, за исключением отца, покинуло Лондон. Александр и Лидия жили в Санкт-Петербурге, недалеко от резиденции их младшего брата Дарайуса на набережной Фонтанки. Сестра Талия отправилась в Петербург, чтобы навестить Лидию и помочь ей – та ждала ребенка, – а Николас… Вообще-то никто никогда точно не знал, где находится Николас. Возможно, следовало выяснить это. Ведь Николасу, безусловно, известно такое местечко, где можно было бы надежно спрятаться.