Бертрис Смолл - Византийская принцесса

София томно потянулась, при этом ее ночная рубашка сползла набок, и открылась смуглая полная грудь. Девушка отбросила назад черные как вороново крыло волосы и надула алые губки. С каждым днем она все больше становилась похожей на свою мать. Подумалось Иоанну: если уж он не может немедленно выдать дочь замуж, то монастырь для нее – самое лучшее место.

– Ох, отец, ну почему нам надо ехать в монастырь? Если начнется гражданская война, то вокруг будет столько красавцев!

Иоанн не стал тратить время на споры, но от него не укрылся похотливый блеск в ее глазах.

– У вас обеих на сборы пять минут, – сказал он строго и быстро пошел в спальню других девочек.

Здесь он позволил себе немного помедлить, с любовью глядя на спящих младших дочерей. Его любимица Елена, с золотистыми волосами и небесно-голубыми глазами, очень походила на Зою. Придет время, и она выйдет замуж за юного императора, наследника Андроника. Маленькая Теадора спала, засунув пальчик в рот. Сквозь тонкую ткань хлопковой рубашки проступали нежные очертания невинного детского тела. Его загадочная дочь. Иоанн не раз изумлялся, что из всех его детей именно ее отличал быстрый, интуитивный ум. Она едва вышла из младенческого возраста, но казалась намного старше своих лет. Девочка унаследовала тонкие нежные черты своей матери, и со временем превратится в настоящую красавицу. Ни у кого в их семье не было такого цвета волос и глаз, такой кожи цвета густых сливок, слегка тронутой нежно-розовым румянцем на щеках. Ее темные, как дорогое полированное дерево, волосы на солнце отливали золотом, а необыкновенные глаза, опушенные поразительно густыми темными ресницами с золотистыми кончиками, могли менять цвет от аметистового до темно-лилового. Внезапно Иоанн осознал, что глаза дочери открылись и смотрят прямо на него.

– Папа, что случилось?

Иоанн улыбнулся Теордоре.

– Ничего страшного, детка. Император умер, и вам лучше некоторое время пожить в монастыре Святой Варвары.

– Будет война?

Дочь снова поразила его недетской проницательностью, и неожиданно для самого себя он ответил прямо и честно:

– Да, Теадора, будет. Анна в последние минуты жизни императора получила его подпись на документе, по которому она единственный регент.

Девочка кивнула и, немного помолчав, сказала:

– Пойду разбужу Елену. Сколько у нас времени?

– Не много – только на то, чтобы одеться.

Иоанн вышел из комнаты, на ходу качая головой и мысленно поражаясь, как быстро все поняла дочь. Как жаль, что она родилась не мальчиком.

Теадора Кантакузин встала с кровати, спокойно налила в тазик воды, умылась, потом надела поверх сорочки простую зеленую тунику и натянула на ноги уличные сапожки. Сменив в тазу воду, приготовив другую пару сапожек и розовую тунику – для сестры, – Теадора позвала:

– Елена! Просыпайся, соня!

Елена открыла прекрасные глаза и недовольно посмотрела на сестру.

– Зачем ты меня разбудила в такую рань? Еще и солнце толком не встало.

– Император умер! Мы с мамой едем в монастырь Святой Варвары. Одевайся скорее, а не то останешься здесь и попадешь в камеру пыток старухи Ксении-Марии!

Елена нехотя поднялась с постели, и заметив, что сестра собирается уйти, воскликнула:

– А ты куда?

– Пойду поищу маму. Елена, не тяни, собирайся быстрее!

Маму Теадора нашла у входа во дворец: она прощалась с Матфеем. С братом, всего на два года старше Теадоры, они всегда были очень близки. Вот и сейчас они обнялись, и Матфей прошептал:

– Теа, я боюсь! Что теперь будет?

– Ничего с нами не случится, – успокоила она брата, подумав: «Какой же он еще совсем робкий, мальчик!» – Отец отправит нас в безопасное место, под защиту церкви, но ненадолго: скоро мы снова будем все вместе. И потом, ты должен радоваться, что наконец сбежишь от нас, женщин.

Подбодренный словами сестры, Матфей снова обнял ее, потом поцеловал мать, сел на коня и поскакал, как взрослый мужчина. Лео поехал следом за ним.

Следующими уезжали София и Евдокия, и, к радости девушек, в сопровождение им дали целый отряд стражников из дворца Кантакузина. Девушки стали прихорашиваться, захихикали, потом принялись нарочно натыкаться на молодых солдат, касаясь грудью то мужской спины, то руки. Зоя резко одернула их и приказала вести себя прилично. Девушки посмотрели на мачеху недовольно, но подчинились, потому что уважали: не многие мачехи столь великодушны, и обе это понимали.

Жену и двух младших дочерей Иоанн Кантакузин собирался сопровождать сам. Он поступил мудро, разослав членов своей семьи по разным местам, – так легче скрыть их местонахождение. Монастырь, в котором надлежало укрыться Матфею, находился у западной окраины города, возле Пигийских ворот. Женский монастырь, в который отправил он Софию и Евдокию, располагался в северо-восточной части города, близ ворот Влахерны, а Зоя с самыми младшими будет укрываться в монастыре Святой Варвары на берегу реки Лик, за границами старой стены Константинополя, рядом с пятыми военными воротами.