Марина Снежневская - Снежные дороги судьбы

Как поняла Мария, у отца в кабинете сейчас находился Виктор Петрович Корф – столбовой дворянин и отставной офицер, сменивший мундир и шашку на счеты и гроссбух. Этот тридцатипятилетний импозантный красавец – не по-русски темный как жук брюнет с блекло-серыми глазами был давним деловым партнером батюшки папы и не так давно даже стал компаньоном в товариществе на вере «Баранцов и К»

Невольная улыбка проскользнула по лицу Марии, но тут же пропала.

Она знала, что многие её подруги – гимназистки, что заглядывали к ней в гости, считают Корфа завидным кавалером – за солидный вид, подтянутую фигуру бывшего кавалергарда и уверенную походку. Но Маше он решительно не нравился.

…Капитолина Ивановна Мышко, тетка Маши со стороны матери, проводила уходящую племянницу взглядом. «Как быстро Машенька выросла», – подумала пожилая дама.

Совсем как сестричка Калечка – царствие ей Небесное…

Да и она сама тоже ведь много была такой же красавицей, как это юное создание. Но это было очень давно. Теперь ее старые знакомые и не узнали бы прежнюю Капу – плясунью и певунью в располневшей почтенной даме. Муж ее – управляющий царицынской конторой Волго-Камского пароходства Иван Иеронимович Мышко давно умер, и почти десять лет назад она переехала в Санкт-Петербург – к овдовевшему супругу её младшей сестры Калерии, который остался с маленькой дочкой на руках.

Бог не дал ей детей – и всю нерастраченную любовь она отдала племяннице. В то время Маша была юным существом с добрым сердечком, отзывчивым на тепло и ласку, так что Капитолина Ивановна и девочка быстро сдружились. Это несмотря на то что Мария была не самым послушным ребенком, и стала не менее свободолюбивой девушкой. Никто не блистал на балах, так как Маша Баранцова, и никто из учениц 2-й-купеческой Санкт-Петербургской гимназии не имел столько поклонников. А еще никто не мог обогнать её как она становилась на коньки или верхом… Да уж – обычному и пристойному, по мнению Капитолины Ивановны, девичьему времяпрепровождению вроде вышивания, игры на пианино или театра – ну в крайнем случае какого-нибудь амурного французского романа, Маша предпочитала новомодные увлечения вроде спорта… Ну пусть были бы эти музыкальные вечера, любительские спектакли или поездки на пикники – хотя там молодые девушки уж слишком непринужденно общаются с молодыми людьми. Ну пусть бы их! Но – подумать только – её племянница посещает женское (!!!) спортивном обществе с пошловато звучащим именем «Левкиппа», в честь какой-то упомянутой у Гомера амазонки.

Капитолина Ивановна считала такое сугубо неправильным и как-то раз попыталась поговорить с зятем о воспитании Маши, упирая на то, что такое вольное поведение отпугнет не только женихов, но что хуже – и их родителей. Но разговора не получилось.

– Ты не права, Капитолина, – после первых же слов нахмурился Баранцов. Машутка такая как есть и с этим ничего не поделать – моя кровь… Что же насчет всего прочего… – он хитро прищурился, – я так кумекаю – с моим капиталом у неё не будет нехватки в женихах – когда придет время. И хватит об этом!

… Да что уж говорить – видать времена такие. Слава Богу по крайней мере хоть не какой-нибудь кружок вольнодумцев – откуда и до ссылки в места отдаленные недалеко(экий каламбур право слово вышел!)… Чем-чем а этими «новыми веяниями» девочка не интересуется совершенно.

Капитолина Ивановна тяжело вздохнула. Пора было возвращаться к обязанностям хозяйки дома. Тут нужен глаз да глаз – вот только сегодня она отправила горничную Марту Роотс, девушку из ревельских мещан, за бельем к белошвейке. Но с тех пор прошло много времени. Наверное, строит глазки какому-нибудь приказчику. Она была дочерью любимой служанки её покойной сестры, и которую та, умирая, вручила заботам покойной Калерии, не зная что той ненадолго суждено пережить свою любимицу. И теперь Капитолина Ивановна на полном серьезе считала себя опекуншей девушки. У Марты было изящное фарфоровое личико волосы цвета ржаной соломы, вполне подходившие к бледновато голубым глазам. Ее стройную фигурку подчеркивало строгое платье, талию перетягивал белый кружевной передник – одеяние горничной очень ей шло. Мда… будь Михаил помоложе да поздоровее – она бы начала беспокоится за невинность Марты…

Капитолина Ивановна заспешила прочь по длинному коридору, увлеченная идеей проучить дерзкую девчонку – воспитания без строгостей не бывает. Она совсем забыла об Марии…