Соня Мармен: Ветер разлуки

– Лиам! Лиам! – вскричала я, не помня себя от горя.

Я вбежала в дом. Мужчины расступились, открывая мне путь к любимому. Дункан, который сидел на кровати, при моем появлении встал. Лицо у него было бледное, в грязных разводах. Он посмотрел на меня красными от слез глазами, протянул мне руку… С нее капала кровь. С моих губ сорвался стон.

– Только не это!

Чьи-то руки подхватили меня, не дав упасть. К кровати быстро подставили лавку и помогли мне на нее присесть.

– Мама! – услышала я словно бы сквозь сон, в то время как глаза мои видели только одну жуткую картину.

Рубашка Лиама была красная от крови. От ЕГО крови… Грудь его вздымалась рывками, со странным свистом. Он был тяжело ранен.

– Лиам! – нежно позвала я, склоняясь над мужем.

Его веки дрогнули и медленно открылись, однако взгляд был пустой, страшный. Я понимала, что вопреки всему должна сохранять хладнокровие. Лиам нуждается в моем присутствии, нельзя поддаваться слабости!

– Кейт…лин, a ghràidh! – с трудом выговорил он, ища мою руку.

Наши пальцы соединились, переплелись. Он вздохнул, и его губы изогнулись в гримасе боли, заставившей меня заскрипеть зубами от отчаяния.

– По пути мы встретили отряд из форта Уильям, и началась перестрелка, – шепнул мне на ухо Дункан. – Мы так и не поняли, что произошло… Кто-то один выстрелил, а дальше…

– Когда это случилось? – спросила я, принимаясь осторожно ощупывать пыльную рубашку Лиама, который тут же застонал от боли.

– Три часа назад.

– Три часа? Твоего отца ранили три часа назад, и вы тянули с возвращением?

Повисла тяжелая тишина. Я понимала, что его мучит совесть, однако упрек казался мне вполне заслуженным. Дункан шевельнулся. Я услышала шорох ткани, шум шагов – мужчины выходили из хижины. Но Дункан остался на месте. Он стоял у меня за спиной – пристыженный, раздавленный горем. Я слышала его прерывистое дыхание. Я закрыла глаза и сделала над собой усилие, чтобы не сказать лишнего. Пальцы мои по-прежнему сжимали окровавленную ткань рубашки.

– У нас не было другого выхода, мама, – хриплым голосом начал он. – За нами гнались. Тогда отец еще мог держаться в седле. Он запретил нам подводить солдат к долине, иначе они бы выместили зло на вас. Нам пришлось выждать какое-то время…

Я кивнула, что понимаю, и прикусила губу, стараясь не разрыдаться. Лиам пытался защитить свою семью. И заплатил за это собственной жизнью… и моей, ведь бо́льшую ее часть он сейчас уносил с собой.

– Господи, не надо! – взмолилась я, зарываясь лицом в волосы Лиама.

Мои слезы размыли кровь у него на рубашке. Чья-то рука погладила меня по волосам. Голос Дункана доносился будто бы издалека, но слов я разобрать не могла. Потом я оказалась наедине с Лиамом, который смотрел мне в глаза. Его дрожащие пальцы погладили меня по щеке, и рука снова тяжело упала на грудь.

– Не плачь, a ghràidh.

– Лиам, не бросай меня!

– Наверное… в этот раз… не получится… Слишком тяжелая… рана.

Он закашлялся и судорожно сжал мою руку в попытке превозмочь боль.

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, я очень тебя люблю. Господи, помоги! Лиам, только не умирай!

– Господь… так решил, a ghràidh. С тобой я был счастлив. Я… я ухожу счастливый… без сожалений. Не грусти… не надо.

Я подавила истеричный смешок. Только теперь я осознала, что его жизнь утекает у меня сквозь пальцы и я ничего не могу с этим поделать.

Он попытался улыбнуться, потом глубоко вздохнул. Послышался странный свистящий звук, не суливший ничего хорошего.

– Ты скоро… придешь ко мне. Мы снова встретимся, Кейтлин. Скоро…

– Скоро… – повторила я, рыдая. – Да, мы скоро встретимся, mo rùin!

Он провел рукой по моим волосам, в которых блестели серебряные нити, потом его рука опустилась ниже, к шее. «Надо наслаждаться каждым мгновением, оно может стать последним!» Теплой ладонью он накрыл и сжал мою грудь, потом приподнял мне подбородок, заставив посмотреть ему в глаза. Своей яркой голубизной они могли поспорить с самыми прекрасными озерами Шотландии…

– Ты все такая же… красивая. Ты всегда была… самая красивая.

– Только теперь я стала похожа на печеное яблоко!

Я снова прикусила губу, чтобы не закричать от тоски. Веки Лиама дрогнули, он поморщился, слегка приподнялся и снова тяжело упал на постель. Конец был близок. Мной овладела паника.