Александра Хоукинз: Сладкий плен его объятий

В полумиле от Фоксенкловера он сделал кучеру знак остановиться.

– Экипаж, который приближается глубокой ночью, даст ему заранее знать о нашем появлении. Дальше пойдем пешком. – Рейн вглянул в окошко на некрасивую физиономию Спека. – Спек, вы остаетесь с кучером. Если ничего не случится, мы вернемся и поедем на кладбище.

– Да, милорд.

Рейн вышел из кареты. Он поднял голову, и ему на лицо упали теплые капли дождя.

– По крайней мере, из-за дождя не будет слышно, как мы подойдем, – пробормотал Брок.

Рейн задержал Уинни.

– Не лучше ли вам подождать вместе со Спеком, пока мы не узнаем, что там происходит?

– Если Девона здесь, – отмахнулась Уинни, – то я буду нужна ей. Если же нет, то я останусь ждать вместе с Медди и вашей матерью.

Рейн кивнул. Девона захочет, чтобы Уинни была рядом с ней. Сестер связывали отношения, которые ему трудно было понять при том воспитании, которое он получил в своей семье.

Сэр Томас вышел из кареты вслед за дочерью, похлопывая себя по карману, в котором лежало оружие. Порох ни в коем случае не должен отсыреть. При таких высоких ставках это может оказаться вопросом жизни и смерти.

– Спек, не буду тратить время, объясняя вам, что вы не должны подъезжать, если услышите выстрелы.

Слуга в сердцах плюнул.

– Хорошо. А то я могу не расслышать, когда говорят глупости.

– Не высовывайтесь. Мне бы не хотелось вас подстрелить, – предупредил Рейн.

Он открыл ящик с медицинскими инструментами и вынул оттуда скальпель. Обернув носовым платком острое, как бритва, лезвие, Рейн засунул его в сапог. Ему было не важно, какое оружие будет использовано и кто нанесет удар. Имело значение лишь одно: человек, который похитил Девону, должен за это ответить.

Чтобы не рисковать, зажигая фонари, они двинулись к дому вслепую. Их движения были осторожными, хотя время от времени шум они все-таки производили. Умением передвигаться тихо никто из них не обладал.

Пересекая двор, они с удивлением обнаружили, что дом не освещен. Решив, что не имеет значения, в какую дверь заходить, Рейн смело двинулся к парадному входу. Дверь открылась легко. За ней была непроглядная темнота.

– Они не могли уехать в гости? – От усталости и холодного дождя Уинни бил озноб.

– Возможно. Кажется, Джослин наняла недобросовестных слуг. – Он вошел в холл. – Подождите, я найду свечу или лампу.

Через несколько минут холл озарился светом масляной лампы.

– Может быть, покричать? – шепотом спросил Брок.

Сверху послышался тяжелый стук, и Рейн приложил палец к губам. Снова! Вынув из-под плаща пистолет, он стал подниматься по ступенькам.

– Подождите, – остановил его сэр Томас. – А если это ловушка?

– А вдруг это Девона? – возразил Рейн. У него не было времени препираться со старым Бидгрейном. – Оставайтесь здесь и охраняйте Уинни. Брок, помогите мне. – И, не дожидаясь согласия, Рейн быстро взбежал по ступенькам.

Шум послышался снова. Он доносился из комнаты в конце холла.

Рейн стал припоминать расположение комнат в Фоксенкловере и понял, что они стоят у дверей в спальню его сестры.

– Ну, пожалуйста, мама! – слышалось за дверью тихое, умоляющее рыдание Медди. – Прости меня, если я что-то сделала не так.

Рейн представил, как она беспомощно стучит в дверь своим крохотным кулачком, с каждым ударом все слабее. Лампа осветила стул, удерживавший дверь. На свету поблескивал ключ, торчащий в замочной скважине.

Брок уже открыл рот, чтобы предупредить Медди об их присутствии, но Рейн заставил молодого человека молчать, хлопнув его по губам.

– Это все-таки может оказаться ловушкой. Давайте, прежде чем освобождать ее, проверим остальные комнаты.

Он никогда не думал, что ему будут так надрывать душу горькие рыдания сестры. Может быть, потому, что он мог легко представить на месте испуганной девочки за дверью Девону. Рейн решительно заставил себя отбросить посторонние мысли.

Они быстро осмотрели другие комнаты, но не нашли там ничего подозрительного. Медди устала колотить в дверь и умолять. Теперь она тихонько плакала. Рейн убрал стул, и она подбежала к двери.

– Мама?

– Это Рейн.

Ключ повернулся, дверь открылась, и Рейн оказался в объятиях своей истерически рыдающей, но безмерно благодарной ему сестры. Она прижималась лицом к его груди, бормоча его имя, как молитву.

Мужчины переглянулись.

– Ее здесь нет, Типтон. – Огорчение Брока не шло ни в какое сравнение с отчаянием Рейна.

Виконт отодвинулся от сестры и резко встряхнул ее.