Лиана Делиани - Легенда о любви и красоте[СИ]

Очень мужская улыбка тронула его губы.

— Думаю, для начала стоит перебраться на кровать.

Виола помогла ему встать и, обнявшись, они вернулись в лачугу. У постели, Виолу на мгновение охватили чувства неловкости и легкой паники. Мозолистая ладонь нежно легла на ее шею, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, и девичий испуг отступил перед совсем другими ощущениями.

Муж медленно раздевал ее, целуя, лаская, гладя. Она полностью отдалась на волю его шершавых, мозолистых рук, часто и глубоко дыша. Закрыв глаза, она слышала, как с глухим стуком на пол упал деревянных протез, заменявший ему ногу при ходьбе, ощутила приятную тяжесть его тела, а почувствовав как он прикоснулся к ней там, в глубине, пульсирующей, мягкой и влажной, задрожала, беспомощная против остроты первых в ее жизни плотских наслаждений.

Когда он вошел в нее, боли она почти не почувствовала. Боль, короткая и резкая как щипок, быстро ослабела и исчезла под властью древнего инстинкта, требующего движения, еще и еще, сильнее, выше и выше, пока, наконец, с криком выгнувшись дугой, Виола не взлетела на пик наслаждения.

Она проснулась, чувствуя на душе какую–то необычную, праздничную легкость. Причину этой легкости она вспомнила, обнаружив, что лежит полностью обнаженная, заботливо укутанная в плащ. Мужа рядом не было, и Виола, приоткрыв глаза, поняла, что еще только рассвело и, что он куда–то вышел, скорее всего, за водой.

Дверь скрипнула. Приподнявшись, придерживая плащ на груди, Виола увидела мужа. Подвесив котелок с водой на огонь, он подошел к постели и сел, внимательно и нежно глядя на нее.

— Как ты? — спросил он, и в этот короткий вопрос вместилось многое — от ее физического состояния до попытки понять, не жалеет ли она о своем вчерашнем решении.

Она улыбнулась в ответ, не подозревая как хороша сейчас с розовеющими от сна щеками и пушистыми, разметавшимися по плечам волнами волос. Он притянул ее к себе, целуя висок, ушко, впадинку за ним.

— Гвидо, — с упреком шепнула она. — Уже утро.

— Доброе утро, любимая, — ответил он, приникая к ее губам.

— При свете дня нельзя. Это грех, — пыталась Виола мягко отстраниться.

— А ты представь, что еще темно, — он нежно целовал ее веки, заставляя закрыть глаза. — Клянусь, ни один солнечный луч еще не коснулся земли.

— Гвидо… — шепнула она, но так и не закончила фразы, сдаваясь.

Они лежали рядом, восстанавливая дыхание, когда первый луч солнца скользнул по стене.

— Обещай мне кое–что, — сказала Виола, отводя от его лица черные курчавые пряди.

— Все, что угодно, ваша светлость.

— Во–первых, никогда больше не называть меня так, а во–вторых — сбрить бороду.

Он озадаченно поднял брови, потом кивнул.

— А сейчас отвернись, — попросила Виола, садясь на постели и протягивая руку за платьем.

С этой ночи началась их новая жизнь. Внешне она мало изменилась, но теперь Виола понимала, о чем говорил Маттео. Ласковые взгляды, мимолетные ласкающие прикосновения — все это было так же естественно как дышать и так же необходимо. Такие мелочи расцвечивали жизнь днем, а в преддверии наступающей ночи заставляли Виолу краснеть от нетерпеливого предвкушения.

Ее немного пугало собственное отношение к тому, что она называла плотской стороной брака. Эта сторона словно затмила для нее все остальные стороны жизни. Так сильно вожделеть и наслаждаться было грехом, пусть даже все совершалось в законном браке. Периодически Виола спохватывалась и терзалась угрызениями совести, в попытках успокоить которую, не позволяла мужу целовать себя днем и требовала, чтобы он отворачивался, когда она одевается.

Муж относился к ее причудам добродушно, уважая и прислушиваясь к ней, так же как и раньше, если не более. Он сбрил бороду, но, не удовлетворившись этим, Виола сама укоротила ему волосы.

— Я хочу видеть своего мужа, а не какое–то заросшее лесное чудище, — прокомментировала она, с довольным видом оглядывая результат.

Она изучала его тело с интересом первооткрывателя, вступившего на обетованные земли. Разглядывала мужа, пока он спал, в свете затухающих отблесков пламени очага. Крупные короткие кудри, обрамляя резковатые, но обаятельные черты лица делали его моложе и привлекательнее. Она не находила его красавцем, но это было и не важно. Для нее он был особенным, единственным, чей голос, профиль, фигуру она безошибочно выделяла среди множества других.

Он стал более открытым, жизнерадостным, она это видела и чувствовала, улыбался ей так, что просто дух захватывало. Глядя на его улыбку, ей теперь все время хотелось поцеловать его, слиться с ним в единое целое. Делая выбор той ночью, она и не подозревала, что будет настолько счастлива.