Иван Яцук - Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга вторая

Хитростей никаких не учинилось, но Петр по совету матушки-царицы отомстил по-своему. Он долго не соглашался подписывать указ о награждении Голицына и близких ему воевод за второй поход на Крым. Гонцы сновали между Москвой и Преображенским несколько дней, утрясая разногласия. Наконец указ был подписан, однако, сторона Петра отстояла себя тем, что царь не допустил к себе Голицына и его воевод, которые приготовились пышно благодарить его за награды.

Спесивый Василий Васильевич готов был отказаться от всех почестей, лишь бы не испытывать такого прилюдного позору. К тому же он понял, что прощения ему не будет, и никто не возьмет в счет его заслуги перед отечеством, ум, опыт и высокородство. С растерянной улыбкой князь наблюдал, как уходит от него сердитый юноша-царь.

Когда Софье доложили о таком посмеянии первого министра, она побледнела и тут же отдала приказ готовиться ко всенощной в Новодевичьем монастыре. Вместе с ней поехали пятисотские и пятидесятники стрелецких полков. После службы правительница собрала начальных людей и стала жаловаться на царицу Наталью, что та опять затевает беду. Как всегда царевна говорила красно и убедительно. «Ежели мы вам годны,– сказала она под коней,– то стойте за нами, а ежели не годны, то мы, оставя государство, уйдем в другие страны, где нас ценят более». Стрельцы хором ответили, что хотят служить ей верой и правдой, готовы выполнить любую ее волю, пусть она только будет законной.

Несмотря на горячо выражаемое желание служить правительнице, стрельцы, выказали прежнее условие: учинить розыск над лицами, которые подозреваются в государственной измене, иначе дело не будет правым. Софья слушала их с постным лицом, понимая, что сие как раз и есть самое главное, самое трудное и почти невыполнимое в ее положении. По существу, она сама становится незаконной особой после совершеннолетия и женитьбы Петра. Ни о каком дознании, ни о каком розыске не могло быть и речи. Софья сдержанно поблагодарила стрельцов и заручилась их согласием ждать повестки набатом.

Десятник Стрижов в стрелецкой слободе с красным от волнения лицом доказывал, что розыск ни к чему, злодеи и без того известны, надобно их только прибрать. За Стрижовым приехал конный наряд потешных с указом царя «Выдать вора Стрижова». Навстречу им вышел Шакловитый и заявил, что у него указ старшего царя не выдавать Стрижова. Разъяренный Петр приказывает арестовать самого Шакловитого. Начальника Стрелецкого приказа, то есть министра обороны, арестовывают в Измайлове и доставляют в Преображенское.

У Софьи, наконец, появляется законный предлог напасть на дворец второго царя. В Преображенском тоже понимают это. Царица, узнав о выходке Петра, сурово пеняет ему и раскрывает сыну глаза на то, что может последовать за сим необдуманным шагом. Остывший Петруша соглашается с ней. Шакловитого с извинениями отпускают. Василий Голицын предлагал при получении известия о задержании Шакловитого, немедленно штурмовать Преображенское. Ничего, что у них крепость, зато ядер на один выстрел. Крепость деревянная– можно поджечь. Запаса съестного – на один зуб. На помощь стрельцам можно бросить иностранную пехоту – пусть отрабатывают жалованье.

Но Софья забоялась за жизнь своего самого верного и любящего помощника, да и мысль о напрасном убиении русских людей претила ей, и правительница не дала команду на штурм. Самый удобный момент был упущен – еще один аргумент в пользу того, что политика – грязная вещь, и ее никак не совместишь с моралью и успехом в делах, а ежели и совместишь, то исключительно за счет собственных потерь. Правда, как видим, не всех то пугает.

Огорченный Василий Васильевич в сердцах хватил тростью о пол:

– Ну, Софьюшка, не ждал от вас такого промедления. Жалость, видишь ли заедает … А у Петра жалости нет, не было и не будет. Он уж нас не пожалеет. Знаешь, как бесновался после Казанской … на угольке отпаивали, грозился всех перевешать и порубить. Верю, что так и будет.

– Бог милостив, – отвечала Софья, – другое средство подскажет. Петр хоть и сводный брат мне, однако же брат. Не забывй того, Василий.

В Преображенском тоже готовились к худшему. Петра после Казанской ложили через ночь в разные комнаты. Ходили слухи, что стрелецкие умельцы состряпали особенные гранаты и положили их на дороге, по которой обычно ходил Петр, но гранаты почему-то не взорвались. Теперь впереди царя шли два скорохода и внимательно изучали дорогу, нет ли где опасных предметов, не вырыта где свежая яма, в которой могут быть спрятаны гранаты. Петр не выходил во двор без десятка охранников, на том он сам настоял, и матушка согласилась. Вся та обстановка тревожности, постоянной опасности не могла не влиять на психику Петра, и без того тревожно-мнительную. Царь то и дело оглядывался через плечо, подозрительно посматривал на каждого нового охранника.